Про Японию и братьев Карамазовых

"Я бы отменила лучше уроки литературы. Как это неприятно - читать то, что надо по программе, а не то, что хочется. А потом еще разглагольствовать на восьми страницах сочинения о том, что же имел в виду автор, создавая яркий, метафоричный образ своего героя", - это камент в моем блоге (пунктуация исправлена мной).

Погодите горячиться и кипятиться. 
Два-три года назад один японский русист сделал новый перевод "Братьев Карамазовых" и "Преступления и наказания", тираж – внимание! – перевалил за миллион экземпляров (изданы были в карманном формате, правда книг пять). Японцы и ранее были уличены в любви к Достоевскому, но такого тиража не было никогда! Что же сделал с романом переводчик, профессор Камэяма? Убрал некоторые уменьшительно-ласкательные, вычеркнул лишнее, спрямил, сократил и вообще – отредактировал под время, под Японию, под молодежь.
Он ничего не исказил. Просто перевел даже не с языка на язык, а с времен на времена. К академическим изданиям прилагаются комментарии, коих бывает едва ли не больше, чем текстов. А как быть книге карманного формата и ее читателю, который живет в век скоростных поездов и широкополосного интернета?
Более того, упомянутый японский переводчик еще и дописал роман за Достоевского! По намекам и мельчайшим деталям понял, как сложится дальнейшая судьба героев. И изложил, как сумел. 
Вот это я понимаю любить Достоевского! Такая любовь тинейджерам понятна. У них авторитет – не гранитный памятник, а блогер phedor. Он близок. С ним запросто можно переписываться, спорить. Даже дописывать. 

- Зачем нам до тонкости знать все, что происходит в голове Раскольникова?
- Да-да, ну, что мы убивать кого-нибудь, грабить собираемся?  Я понимаю, нас должны учить разбираться в людях. Но, извините, не в такой степени!
-  Вот уж, простите меня, действительно беспросветная тьма, а не книга. Ни одного проблеска, будто все происходит в грязной луже.
Был бы жив Достоевский, всю ночь бы думал, что ответить старшеклассникам. Тяжелый питерский воздух свинцом давил бы легкие. Под утро силуэты домов растворились в тумане, хлопнула дверь парадного. Кто-то тихо вышел из дома, избегнув встечи с квартирной хозяйкой. «5 баллов, − вздохнув, набрал Федор Михайлович в ответ. − Пишите исчо».

А теперь откройте методичку по литературе и прочтите там… ну, хоть про Достоевского. Все те же железобетонные конструкции и противотанковые заграждения, все те же «в образе Мармеладова он показал»… «В этой повести Достоевский не изображает непосредственно переживания своего героя, но глазами его друга и сожителя».
И эти люди еще возмущаются «падонкафским» языком. Да он гораздо живее и ярче, чем язык их учебников! Кто-то, конечно, пытается, пишет новые пособия, проводит интерактивные уроки, но подчас выдает себя с головой: "Современен ли писатель и почему?", "С обществом произошли большие изменения. Сейчас легче ли живется детям, хорошо ли устроено общество?". Отвечайте, если сможете. 

Да, кстати, чуть не забыла. Японский передовик-переводчик Камэяма потратил десять лет  на свой перевод. Десять лет. Он пишет, что не спал ночами, когда нужное слово не приходило. А утром оно приходило – и тучи, раздвинувшись над вершиною Фудзи, луч пропускали к цветку голубой хризантемы.

Талантливый режиссер в этом месте поставил бы точку, потому что сюда приближаются. Завучи, горано и общественность с транспарантами.