Памяти Павла Рыженко

Замечательный художник!+

Правила жизни художника Павла Рыженко:

Мне бы хотелось жить в свободной от греха стране, и чтобы народ наш направил все силы на служению Христу. И только это цель двигала мной, когда я писал свои картины.

Искусство - будь то музыка, живопись, проза, поэзия - это не более и не менее! - ступень храма. Это почетная должность для художника - быть ступенью храма. Нужно очень много работать, чтобы исполнить это, потому что храм - это уже Небо, это Господь!

Для художника служение России - это не истерики на холстах и не какие-то шоу. Служение искусству нераздельно с религиозным началом, с устоями, с глубокой культурой. Надо служить Богу своим творчеством, а не каким-то собственным представлениям о том, что хорошо для России.

Вот я сейчас могу взять вашего коллегу-фотографа, тщательно избить его, в кровь, разбить ему лицо - мне это легко сделать, поскольку я служил в ВДВ, - могу насмерть забить вас головой или просто покусать... И потом скажу, что это «творческая инсталляция.

Да, сейчас время Донцовых, но и в том числе - время настоящего подвижничества. Есть возможность писать, отталкиваясь от классической русской школы живописи, в литературе - от классической русской литературной школы, в музыке - то же самое. Рахманинова и Чайковского никто не отменял, как Пушкина, Сурикова и Репина.

Вот чем подкупает абстракционизм и тому подобное? Понимаете, чаще всего это ведь вопиющее, но искреннее сумасшествие. Когда сидит чучело Льва Толстого в клетке, а сверху на него гадит курица - это может вызвать какую-то реакцию. Возмущение, гнев, отвращение, но это все-таки реакция. А ужас современного реализма в чем? Висит портрет или пейзаж, реалистически написанный, видно, что мастеровито... Но он не вызывает никаких чувств. Ни восторга, ни слез, ни радости. А почему? Носитель этой школы - талантливый в прошлом человек - потерял себя как личность. Он своим этим реализмом всего лишь зарабатывает на кусочек хлеба с маслицем.

Мы достойны своей истории, нам незачем унижаться, нам не надо ни перед кем лебезить. Мы носим в себе самую большую драгоценность на свете - Православие. А нам навязывают одно и то же: «Иван безумный, безобразный», «развратная Екатерина», «параноик Петр», «Николашка Кровавый - безвольный», «Александр III - алкоголик». Я просто сам для себя поставил большую точку и решил посвятить остатки всего того, что у меня есть, тому, чтобы прежде всего доказать себе, что я не жираф, я - русский человек. На холстах доказать. А если зрители - специально для них я ничего не делаю - придут и увидят мою исповедь на холсте, тогда они сами сделают выводы: кто они.

В реализме важнее всего искренность. Заложенный в картине дух все решает.

Наш народ загнанный, развращенный, забитый - дальше некуда. Но, видимо, в нас генетически что-то такое странное заложено. Как только он перестает чувствовать правду, проваливается в болото порока, то жить он не хочет, он превращается в скотину и сам себя уничтожает. Но стоит только нам что-то напомнить правильное, глядишь - мозги на место становятся. Русский человек бывает таким, как воины с поля Куликова, как гвардеец Преображенского полка в 1915 году, как Женя Родионов - мальчик, закончивший ПТУ в городе Подольске и сам себе сделавший крестик. Он и в храм-то ходил всего несколько раз в жизни, - а стал мучеником за Христа...

До миллионов зрителей можно дойти двумя путями. Первый - честный, без денежных вливаний, через собственный труд, покаяние, работу над своей душой. И Бог тогда Сам выстраивает все как нужно. Второй - путь грязи, лести, сделок с совестью, спонсоров и прочих «прелестей». Каждый сам выбирает свой путь...

Я был как все, советский такой, в тренировочных штанах с оттянутыми коленками, дерущийся, матерящийся...

Благодаря Богу и Глазунову, я отправился в Эрмитаж, естественно, до открытия, копировать картины ван Дейка. Ночь, конец ноября, за окном дождь. Эрмитаж пустой, только мы, студенты, поднимаемся по лестнице. И вдруг я понимаю: это не Эрмитаж, это - Зимний дворец! Сейчас царь выйдет навстречу. Я это чувствую. Это ж мое - родное! Это невозможно объяснить... Я тут с оттянутыми коленками, здесь вот - Ван Дейк, а там - государь. И кто я? Я - кто? А сокурсник за мной идет с этюдником: «Ох, я вчера пивка перебрал!» А у меня - слезы из глаз текут.

В 23 года я пошел и крестился, никто меня не уговаривал, сам пошел. Потом хотел уйти в монастырь.

Александр Невский или Дмитрий Донской - вы только попытайтесь представить их жизнь. Александр Невский. Нет времени на сон нормальный, помолился, жену приехал повидать на несколько дней и опять - на войну. Вот и вся жизнь. Молитва и сеча. И раздумья - что делать? Надо взять дань, заставить Новгород заплатить, отвезти дань в Орду, но зато выживет Русь. Он тяжелый выбор каждый день делал. И он прожил свою жизнь так, что в 44 года его уже называли «солнцем земли русской». А мы? Мы - кто? Вот умирает сегодня человек, как его вспоминают обычно? «Ой, Господи, да как же так? Безвременно ушедший! Такой хороший товарищ... А сколько мы с ним выпили... А дача какая!» Я не хочу так. Каким примером я буду сыну своему, если буду жить по нынешним мерилам?

Вы только представьте, каково на Страшном суде миллионам русских людей, миллионам солдат сознавать, что они проливали кровь за Ксюшу Собчак, за риелторов и какую-нибудь нефтегазовую трубу!.. Ради ЭТОГО они гибли?! Ради ЭТОГО в 45-м шли до Берлина, обливаясь кровью, чтоб потом на Болотной пидоры собирались со своими однополыми браками, чтобы офисные менеджеры и секс-меньшинства требовали «свободы» и расчленения России? Не бывать этому никогда!

Вот мы к Марсу хотим лететь. Ну, допустим, соберется вся планета, вскладчину построит корабль. Конечно, он будет американский. Сядет в этот корабль человек, который по своим нравственным качествам ничем не отличается от большинства, а может, даже и хуже. И прилетит он на Марс. Он что - другим станет? Нет, он и на Марсе будет тот же самый, что и на Земле. Тот же самый - обижающий ближнего, не любящий, обманывающий... Ему же там тошно станет!

Через холст ты говоришь зрителю: «я такое же животное, как и ты, но я это честно признаю. Давай посмотрим, как жили не животные. Давай посмотрим, как жил Донской»... Причем с трепетом. Давай попробуем себе представить, как он жил: его утро, его день, его битва, что он терял в результате этой битвы. Вот он сидит и думает: у него есть любимый сын, у него супруга, которую он обожает. Он все теряет. И что, скорее всего, так и будет и что вся надежда - на Сергия Радонежского. А теперь давайте попробуем представить, кто такой Сергий. Вот это и есть работа со своей душой. Не мои картины. Мои картины - всего лишь толчок к тому, чтобы человек сам дальше шел по лабиринту этих мыслей. И чтобы эти лабиринты выводили бы его на прямую дорогу.
http://ruskline.ru/analitika/2014/12/12/pevec_russkogo_mira_hudozhnik_pa...