Истина бытия Божия.

Первое место среди основных религиозных истин принадлежит истине бытия Божия.

Возражения против необходимости и полезности рациональных доказательств в пользу религиозных истин сводятся к следующим. Во-первых, эти доказательства считаются невозможными. Во-вторых, если и возможны, то нужными или излишними. В-третьих, не столько полезными, сколько вредными.

Мнение о невозможности теоретических и строго научных доказательств истины бытия Божия и других основных религиозных истин было впервые высказано со всей полнотой критической аргументации немецким философом Иммануилом Кантом в его труде «Критика чистого разума». Особенно же энергично подчеркивали недоказуемость религиозных истин последователи позитивизма.

В основание отрицания возможности доказательств истины бытия Божия иногда вкладывалось неправильное понятие о Боге или неправильное понятие о доказательстве.

По определению Канта, Бог есть олицетворенный умопредставляемый идеал всех возможных совершенств. То есть, иными словами, у Канта нет понятия о живой личности Бога, а есть понятие об идее Бога. Субъективная и отвлеченная идея Бога делает наперед невозможным доказательство его объективно-реального бытия. Но эта невозможность тотчас падает, как только мы на место понятия об отвлеченной идее Бога поставим понятие о Боге как о действительном, реальном Существе.

Иногда в основание отрицания возможности доказательства бытия Божия вкладывается не вполне правильное понятие о сущности самого доказательства. Так, например, некоторые исследователи определили доказательство как вывод из высшего к низшему. Так как выше Бога ничего нет, то и доказательство бытия Божия невозможно. Но здесь дано неправильное определение доказательства. Доказательство бытия Божия является основным не для Самого Бога, а лишь для нас, для нашей веры в бытие Божие. Иногда значение доказательств бытия Божия отрицается на том основании, что они не имеют характера математической очевидности и точности. Но математически точных доказательств вообще очень мало. Кроме них и в философии, и в науке, и в практической жизни употребляются и другие виды доказательств. Да и в самой математике существуют так называемые постулаты, т. е. истины самоочевидные, которые, однако, невозможно точно математически доказать, а следовательно, в них можно и усомниться. Сомнение в пятом постулате Эвклида («через одну точку можно провести только одну прямую, параллельную данной прямой») привело гениального русского математика Лобачевского к открытию новой пангеометрии.

Самая точная и доказательная наука – математика – основывается на аксиомах и постулатах, которые, как и все так называемые самоочевидные истины, не могут быть доказаны и которые принимаются на веру. Глубоко прав святитель Василий Великий, утверждающий, что в науке «вера предваряет знание». Все самое основное и исходное в научном знании недоказуемо и является актом веры. Обычно науки гордятся своей точностью и доказательностью. Но, во-первых, надо не забывать, что наука состоит не только из фактов и «эмпирических данных» (которые еще не дают нам научного знания), но и из спекулятивных построений ума, о которых всегда можно спорить, ибо в них невозможно обойтись без элементов умозрения философского. А во-вторых, кроме точности знания надо различать еще и ценность или значение его. Знание о химическом составе кирпича и о смысле жизни мира и человека, как мы уже указывали выше, имеют для меня различную ценность. Если точные науки не могут математически точно доказать основных религиозных истин и вообще не могут ответить на самые насущные вопросы человеческого духа (например, о цели и смысле жизни), то это показывает только ограниченность научного метода познания, а следовательно, и ограниченность значения науки для человека.

Где бессильно знание – законна вера.

Вера в то, что не может быть доказано, но в то же время и не может быть опровергнуто знанием, совершенно законна.

Отсутствие возможности точного математического доказательства религиозных истин, открывающее законную возможнсть веры, делает религиозные истины (и прежде всего главнейшую из них – истину бытия Божия) предметом свободной воли человека.

Бог мог бы доказать Свое существование непосредственным явлением в силе и славе Своей, но Он не хочет насиловать свободную волю человека и ждет свободного произволения, свободной веры в Него и Ему. Ничто не мешает человеку подвигом веры придти к Богу, если человек хочет придти к Нему.

С христианской точки зрения невозможность научного математически-точного доказательства бытия Божия и других религиозных истин создал Сам Бог.

Как в науке и в философии имеются различные способы доказательств, более или менее убедительных, которые иногда, не будучи абсолютно точными в математическом смысле, тем не менее являются весьма убедительными соображениями в пользу той или иной теории или гипотезы, так и в религии имеются такие соображения, чрезвычайно убедительные.

Часто высказывается мнение, что после кантовской критики доказательства истины бытия Божия уже не следует больше касаться этой невозможной задачи. На это следует ответить следующее. Во-первых, сам Кант, после критики существующих доказательств, пытался обосновать новый вид так называемого нравственного доказательства. В истории философии известны чрезвычайно многозначительные случаи, когда гениальные философы вновь начинали защищать уже рассмотренные прежде и оставленные положения. Так, например, и онтологическое доказательство бытия Божия, высказанное Ансельмом Кентерберийским, вызывало временами новый подъем к нему интереса и новую аргументацию в его защиту. Такие попытки делали Декарт, Лейбниц – до Канта, и Гегель – после Канта.

Сама критика Канта вызвала не столько потерю интереса, сколько, наоборот, повышение интереса к доказательствам бытия Божия. Известна и веская антикритика Канта и его опровержений (в сочинениях, например, Ульрици «Бог и природа» и «Бог и человек», в курсе профессора Н.П.Рождественского «Христианская апологетика» и других).

Собственно говоря, критика Канта вовсе не целиком опровергает доказательства бытия Божия, а только указывает, что эти доказательства не имеют характера математически точных научных доказательств.

Относительно убедительности доказательств вообще следует вспомнить замечания Паскаля («Мысли о религии») о том, что если бы геометрия затрагивала человеческие страсти, то нашлись бы люди, которые бы стали возражать против самых очевидных геометрических положений. Противоречия и возражения против самых ясных и убедительных доказательств встречаются в практической жизни очень часто там, где затрагиваются человеческие страсти.

В политической, религиозной, философской и даже научной полемике очень часто мы встречаемся с этим явлением.

Очень часто весьма убедительные доказательства, не убеждающие упрямого оппонента, убеждают стороннего слушателя, присутствующего при споре и объективно взвешивающего аргументы спорящих.

Иногда можно услышать возражения против доказательств бытия Божия в такой форме: верующему доказательства не нужны, а атеиста они все равно не убедят. Если перед нами атеист, у которого в основе его убеждений лежит нежелание верить в Бога, то такого атеиста убедить нельзя.

Если же перед нами будет атеист, который по недоразумению, по недостатку образования считает свой атеизм научно доказанным, то такого можно переубедить.

Не всякий верующий человек не интересуется и рациональными доказательствами религиозных истин, в которые он верит. Ярким примером является та молитва, которую глубоко верующий ученый и философ епископ Ансельм Кентерберийский предпослал своему так называемому онтологическому доказательству истины бытия Божия: «Господи! Да даруешь вере премудрость; дай и мне мудрость познать, что Ты существуешь, как я этому верю, и что Ты то само, что говорит о Тебе моя вера».

Любовь не только созерцает, но хочет и знать свой предмет. Любящий Бога законно хочет Его познать всеми силами своего духа, силами, вложенными в нас Самим Богом; в числе этих сил, дарованных нам Богом, имеется и честный разум.

Некоторые исследователи считают, что отсутствие одного основательного и убедительного доказательства бытия Божия и замена такового несколькими доказательствами свидетельствует о слабости этих последних. Это глубоко неверно!

Как купол здания зиждется не на одном основании, но одновременно на многих, так и доказательство истины бытия Божия зиждется на совокупности нескольких отдельных частных доказательств.

Священное Писание мало и редко говорит о том, что называется доказательством бытия Божия, считая эту основную религиозную истину настолько самоочевидной, что отрицающего его квалифицирует как безумного («Сказал безумец в сердце своем: нет Бога» – Пс. 13, 1). К сожалению, авторитет Священного Писания имеет свое полное значение только для верующих, для скептиков же оно не имеет никакого значения.