Как праздновал и празднует народ русский Масленицу

Источник: http://www.stsl.ru/news/all/kak-prazdnoval-i-prazdnuet-narod-russkiy-maslenitsu

Русская масленица ведет свое начало из языческого праздника, совершавшегося предками нашими в честь Волоса, скотья бога. Самые даже яства подтверждают это предположение.

В Новгородской губернии до сих пор существует обычай в день св. Власия, 11 февраля (по ст.ст. – Ред.), приносить в церковь для освящения свежее коровье масло, которое называется: волосным, что напоминает о скотьем языческом боге Волосе, память о котором смутно, но все-таки еще до сих пор сохранилась в русском народе. Новгородская церковь Св. Власия стояла даже на Волосовой улице, т. е. на месте, где прежде стоял истукан бога Волоса.

Канун масленицы есть вселенская суббота или большая родительская, в которую все православные поминают усопших своих родителей. Этот день по введении христианства Св. Владимиром тем более полюбился русским, что он отчасти совпал с древнею тризною, которая, принимая указания археологов, что первые насельники Европы были обитатели на месте Руси, перешла и к римлянам, где долгий праздник фебруалий в честь бога фебрууса, заключался февралями, торжественной жертвой по умершим. С принятием Русью христианства неделя, предшествующая Великому посту, называлась вначале мясопустом, потому что в эту неделю запрещалось есть мясо. Название же сырной недели и масленицы явились не ранее XVI века. Всякому ведь известно, что наш мясопуст совершенно соответствует западному карнавалу, название которого составилось из двух латинских слов: carnis-vale, т. е. "говядина прощай"; впрочем, другие производят его от слов: carnis-aval, т. е. "говядину поедай".

И так масленица есть чисто русское детище, об этом говорит даже французский писатель Жюль Жанен. По его словам: “масленица вероятно родилась на севере, она дочь мороза. Человек увидал ее прячущуюся за сугробом снега, а законодатель призвал ее в помощь человеку в самое суровое и печальное время года, и она явилась с жирными, румяными щеками, с коварным глазом, с обнаженною грудью, не с улыбкой на устах, но с хохотом. Она заставила человека забыть о зиме, разогрела зазябшую кровь в его жилах, схватила его за руки и пустилась танцевать с ним до обморока".

Действительно, иностранцы, бывшие на Руси тому назад лет 200, пишут: “Во всю масленицу день и ночь продолжается обжорство, пьянство, разврат и убийства, так что ужасно слышать о том всякому христианину. Во все время ничего более не слышно как: того-то убили, того-то бросили в воду. Нынешний патриарх (Адриан) давно уже хотел уничтожить этот бесовский праздник, но не успел; однако ж он сократил его на 8 дней" (См. книгу Одерборна, изданную в Лейпциге в 169З г. на лат. яз.—«Жизнь даря Иоанна Грозного»).

Так широко праздновали масленицу на Руси, почему не даром в народе нашем сохраняются доселе поговорки: “не житье, а масленица” ; “не все коту масленица"; “Сваталась Маланья на масленице, думала—гадала замуж пойти, а того Маланья не ведала, что масленица только ставит молодых на показ"; “выпили пива на масленице, а с похмелья ломало после Радоницы".

В сочинении Терещенко “Быт русского народа приведено несколько обычаев, совершаемых в некоторых губерниях на масленице, и напоминающих собою обряды языческие. Так в Костромской губ. в последний день масленицы, в воскресенье, составляется верховая поездка из наряженных мужчин, с соломенными на головах колпаками, называемая обозом. Вечером того же дня ряженые выезжают за город и снимают там свои колпаки, а в деревнях и селах вечером женщины и мужчины, взяв с своего двора по пуку соломы, складывают их в одну кучу и зажигают, это значит— сжигают масленицу.

В Саратовской губ. (Хвалынского уезда, возят масленицу — деревянную куклу, посаженную верхом на лошадь и, идя за ней, поют веселые песни. В воскресенье хоронят куклу, что называют похоронами масленицы.

В Ярославле с четверга поют коляду:

Уж как шли ребята колядовщики,
Виноград, красно-зеленая моя!
Колядовщики, все фабричники,
Виноград, красно-зеленая моя!
(Припев этот повторяют после каждого стиха песни).
Мы искали двора господина своего,
Господин двор на семи верстах,
На семи верстах, на осьми столах
Посреди двора, посреди широкого,
Стоят три терема, Три терема златоверхие.
В первом терему красно солнышко,
Во втором тереме часты звездочки
Сам хозяин в дому, господин в терему,
Хозяйка в дому, госпожа в высоком,
Млады девушки в дому, как орешки в меду.
Виноград, красно-зеленая моя...

По окончании песни радушные хозяева дарят колядовщикам деньги и угощают их вином. При прощанье колядовщики поют хозяину благодарность:

Благодарствуй хозяин на хлебе, на соли, и жалованье
Виноград, красно-зеленая моя!
Накормил, напоил, со двора пустил,
Виноград, красно-зеленая моя.

В некоторых губерниях во время масленицы существуют еще особого рода потехи.

Например, в Симбирской и Пензенской губерниях на масленице строят на реке городок из снега; городок этот укрепляют башнями, делают в них двое ворот, и прорубают вблизи города прорубь. К этому городку собирается множество мальчиков, пеших и конных; пока пешие занимают городок, конные готовятся к нападению; наконец, конница, по знаку своего начальника, бросается на приступ и начинается битва. Осажденные храбро защищают город против конницы, чтобы не допустить их ворваться в крепостные ворота, отбивая их метлами и помелами. Однако конница берет верх и победоносно въезжает в ворота городка; потом купают в проруби своего начальника, а затем, вместе с осажденными, разрушают городок с веселыми песнямии возвращаются домой, такой же обычай существует в Сибири. Недавно написанная картина Сурикова прекрасно иллюстрирует взятие городка.

В Архангельске в четверг возят по городу корабль, убранный разноцветными флагами и испещренный изображениями рыб, зверей и птиц, чучела и шкуры которых развешаны на его мачтах. Поезд корабля сопровождается ряженными, с музыкой и песнями. Обычай этот вероятно занесен в Архангельск ссыльными или переселенцами из Москвы и Петербурга, видевшими маскарадные шествия на улицах при Петре Великом, о котором сказано будет ниже.

К числу потех масленицы должно отнести и кулачные бои, которые есть остаток древней военной потехи, ибо наши предки сражались со своими врагами на кулачках, о чем свидетельствует летопись: в XIII столетии во время войны Великого Князя Киевского Мстислава III против Великого Князя Юрия Всеволодовича, Мстислав и Владимир Князь Псковский, поощряя своих Новгородцев и Смолян к сопротивлению против неприятеля, представили на их волю сразиться пешими, или на конях, тогда Новгородцы отвечали: ..мы не хотим на конях, но, по примеру предков наших, пеши и на кулаках биться".

Было время, когда наши бояре, собравшись повеселиться, свозили из разных городов бойцов для своей потехи. Бойцы казанские, тульские и калужские славились более других, выдерживали сильный бой с татарами, приезжавшими в Москву с икрою и рыбами, выигрывали большие залоги и платились нередко за свою отвагу жизнью. Кулачные бои совершались тремя способами: бой один на один считался самым лучшим; ужасная, полная драматизма картина такого боя воспроизведена кистью художника Пескова, к сожалению, рано умершего. Затем также практиковался бои — стена на стену, а реже всего допускался бой сцеплялка-свалка. Лучшими бойцами “один на один" считались тульские бойцы, а “стена на стену" славились казанские суконщики. Сцеплялка-свалка обыкновенно происходила, благодаря старикам, которые подзадоривали молодых рассказами и обещаниями также биться; молодые переходили с вестями из двора во двор, дети выходили на затравку и составляли предвестников сцеплялки. Когда бились „стена на стену", то запасных бойцов каждая сторона уговаривала стоять за её стену, и они выпускались только тогда, когда неприятель пробивал стену. Надежда - боец летел с шапкою в зубах, бил груды на обе стороны, лежащего не трогал, и, пробив стену, возвращался с толпою льстецов прямо в кабак. Часто случалось, что слабые бойцы закладывали в рукавицы бабки-чугунки для поражения противника.

Герберштейн, бывший в России при Иоанне Грозном, также упоминает о кулачных боях, которыми забавлялись москвичи в праздничные дни. Кулачным боем у мальчишек ознаменовывалась встреча масленицы, пред которою, в воскресенье, после заутрени, церковь наша совершала „действо страшного суда".

На площади, за алтарем Успенского собора, устраивали места для патриарха и Царя. Против патриаршеского места ставили козел или рундук (подмостки), обитый красным сукном, куда приносили образ Страшного Суда, большой налой о наволокою под икону Богородицы и под Св. Евангелие и приготовляли стол для освящения воды.

Самое действо совершалось по особому „чиновнику", или уставу, и состояло в пении стихир, в освящении воды и чтении на четыре страны евангелия, после которого патриарх отирал губкою образ Страшного Суда прочие иконы, вынесенные к действу. По окончании действа патриарх осенял крестом и кропил святою водою Государя и духовные и светские власти. Это действо происходило иногда и в самом Успенском соборе, а за болезнью патриарха и совсем отменялось. Перед выходом на действо, рано утром, Государь совершал обход тюрем и приказов, где сидели колодники, и всех богаделен; там раздавал он своеручно милостыню и освобождал преступников.

Народ наш называет масленицу — честною, широкою; все дни сырной недели имеют свои особые названия: встреча — понедельник, заигрыши — вторник, лакомка — среда, разгул, перелом — четверг, тещины вечерни — пятница, золовкины посиделки — суббота, проводы, прощанья, целовальник, прощеный день — воскресенье.

На первый день масленицы русский народ справляет встречу чистой масленицы — широкой боярыни. Дети с утра выходят на улицу строить снежные горы, скороговоркой причитывая: “звал, позывал чистый семик широкую масленицу к себе в гости на двор. Душа-ль ты моя масленица, перепелиные твои косточки, бумажное тельце, сахарные твои уста, сладкая твоя речь, приезжай ко мне в гости на широкий двор на горах покататься, в блинах поваляться, сердцем потешиться" и т. д. Неизвестно, когда и нем позывание масленицы перенесено было на лубочные картинки. После такой встречи дети сбегают с гор и кричат: “приехала масленица, приехала масленица!" Встреча оканчивается, как уже сказано выше, кулачным боем. В некоторых местностях мальчики приготовляют утром соломенную куклу, которую с вышеприведенным припевом ввозят на гору. Зажиточный люд начинал встречу масленицы посещением родных. С утра свекор со свекровью отправляли невестку на день к отцу с матерью, а вечером сами приходили к сватам в гости. Тут за круглой чарой, условливались, когда и где проводить время, кого звать в гости, когда кататься по улицам. К первому дню масленицы устраивали горы, качели висячие и круговые, балаганы для скоморохов, столы с сладкими яствами. Не ходить на горы, не качаться на качелях, не потешаться над скоморохами значило в старину — жить в горькой беде, а то при старости лежать на смертном одре, сидеть калекой без ног.

Богатые люди с понедельника начинают печь блины, а бедные с четверга или пятницы. В старину первый блин отдавался нищей братии, на помин усопших. В селениях степной полосы первый блин кладут на слуховое окошко для душ родительских и старухи, кладя блин на это окно, приговаривают: “честные наши родители, вот для вашей души блинок". Опару для блинов стряпухи приготовляют с особыми обрядами. Одни опару готовят из снега, на дворе, когда выйдет. Здесь они причитывают: “месяц ты месяц, золотые твои рожки, взглянь в окошко, подуй на опару"; от этого будто блины бывают белые и рыхлые. Другая выходят вечером готовить опару на речку, колодезь или озеро, когда появятся звёзды. Приготовление первой опары содержится в величайшей тайне от всех домашних и посторонних. Малейшая неосторожность стряпухи наводит на хозяйку тоску на всю масленицу. Где нет свекра или свекрови, а молодые встречали первую масленицу, тещи приходили к зятьям учить своих дочек печь блины. В старину зятья и дочери приглашали заранее таких гостей поучить их уму-разуму. Это призвание считалось нашими бабушками за великую честь; о нем говорили все соседи и родные. Званая теща обязана была прислать с вечера весь блинный снаряд: таган, сковороды, половник и кадку, в чем ставят блины. Тесть присылал мешок манной гречневой муки и кадушку коровьего масла. Неуважение зятя к этому обычаю считалось бесчестием и обидой и поселяло вечную вражду между тещей и зятем.

На заигрыши с утра принимаются девицы и молодцы покататься на горах, поесть блинов. В богатых домах к этому дню братцы устраивали горы для сестриц среди двора. Матушки посылали позываток с наказом: “у нас — де горы готовы и блины напечены — просим жаловать". Позываток встречали с почетом и приветом, угощали вином и блинами и отпускали, прося „кланяться хозяину и хозяйке с детками и со всеми домочадцами; а деток своих пришлем к вечеру". Отказ всегда объявлялся условленным, общим выражением: “у нас-де состроены у самих горы и прошены гости". Соседи толковали такие отказы по своему: “здесь-де начинается разлад и дочку прочат за другого". Вообще надо заметить, что все масленичные удовольствия клонились к сватовству, чтобы после Великого поста сыграть на красной горке свадьбу.

Гостей принимали и встречали у ворот, у крыльца и у образной. После нескольких угощений отпускали покататься на горы, где братцы высматривали невест, а сестрицы поглядывали украдкой на суженых.

На лакомки, в среду, тещи принимали своих зятьев к блинам, а для забавы любимого зятя сзывали всех своих родных. В г. Туле тещи для зятя пекут еще блинцы, оладьи и творожнички. В Нерехте бывает съезд из деревень девиц - молодых и пожилых, где они, в праздничных платьях катаются отдельно от мужчин. Насмешливый наш народ составил несколько песен о заботливости тещи при угощении зятя. Эти песни вечером поют холостые с розовыми олицетворениями: наряженный медведь играет разные фарсы, как теща про зятя блины пекла, как у тещи головушка болит, как зять-то удал теще спасибо сказал.

В широкий четверг начинается масленичный разгул: катанье по улицам, разные обряды и кулачные бои. В Переяславле-Залесском, Юрьеве и Владимире возили еще не так давно по улицам мужика. Для поезда выбирали огромные сани, утверждали в средине столб, на который привязывали колесо, а на него сажали мужика с вином и калачами. За этими санями тянулся поезд с народом, который пел и играл. Прежде в Зарайске возили на санях дерево, украшенное лоскутами и бубенчиками, в сопровождении толпы народа. В Сибири масленица возится на нескольких санях, на которых устраивается домик или корабль.

На тещины вечерни зятья угощают своих тещ блинами. Приглашения бывают почетные со всею роднёю к обеду или запросто на один ужин. Прежде зять обязан был с вечера лично приглашать тещу, а потом утром присылать парадных позываток. Чем более бывало “званых", тем теще более оказывалось почести. Дружко или сват приглашался к таким порядкам позывом, а за свои хлопоты с обеих сторон получал подарки.

На золовкины посиделки молодая невестка приглашала родных своих к себе в гости. Если золовки были еще в девушках, тогда невестка сзывала старых подруг своих — девушек; если же они были выданы замуж, то она приглашала родню замужнюю и со всем поездом развозила гостей по золовкам. Новобрачная невестка обязана была дарить своих золовок подарками.

Проводы масленицы и прощанье отправляются на Руси с различными обрядами. Проводы честной масленицы в Симбирской, Саратовской и Пензенской губерниях состояли в разъездах по городу и селам. Для поезда околачивали несколько дровень и саней. В передние ставили столб и на него клали колесо, на которое сажали мужика опытного в разных забавах и причитаниях. Вместо лошадей запрягали разукрашенных людей. Такой поезд разъезжал по всем улицам, впереди и вокруг него пели, играли и плясали скоморохи и колоброды, приходившие из деревень забавляться с городскими весельчаками. Прощальный поезд в Ярославле называется—околки, Нерехте — обоз, в Туле—круг или конец. В Нерехте на проводах сожигают масленицу. Вечером после всех гуляний и забав выходит молодой народ: женщины и мужчины, девицы и дети из своих дворов с соломою. При пении песен сжигается солома. Прощание бывает с живыми и покойниками. В Туле и Зарайске выходят на кладбище утром и на могилах просят прощения у покойников; с кладбища заходят прощаться со священником. Новобрачные ездят по своим родным, отдаривают тестя с тещею, сватов и дружек за свадебные подарки. Здесь кроме подарков приносились и пряники, испещренные узорами и надписями: “кого люблю — того дарю" „от милого подарок — дороже золота" и т. д. Тульские пряники, белевские медовики, вяземские коврижки считались у наших дедов дорогими подарками. На прощеный день ездят также отдаривать кума с кумой. За ризки и первый зубок привозят соответственные подарки; но и здесь пряники составляли необходимую принадлежность. В деревнях самый почетный подарок для кума состоит из полотенца, а для кумы — из бруска мыла. Прощение между родными и знакомыми происходят вечером. Дети кланялись в ноги своим родителям и просили прощения: после них приходили все близкие знакомые.

В чистый Понедельник собирались ребятишки и, держа в руках ухваты и сковороды, обёрнутые в тряпки, кричали, подходя к каждому дому: “мы масленицу прокатили, святые вечера проиграли, Рожествен пост пропряли, свет ты наш масленица, дорогая, неумытая, где ты ночку ночевала? Под кустом на дорожке, ехали скоморошки, вырезали по пруточку, сделали по гудочку: вы гудочнички не гудите и вы нашу масленицу не будите: пора перестать пить, есть да спать. Пора перед Богом встать!..."

О том, как повсеместно соблюдался обряд прощёного дня, сохранилось очень любопытное описание в актах археографической комиссии, 1698 года, об избрании в Цари Бориса Годунова: “Митрополиты, архиепископы и епископы благословиша Царя и прощение подаша ему и от него прощение купно получиша". Иностранный писатель Маржерет отмечает между прочим, все подробности прощеного дня 1698 года. Таким образом, обряд этот соблюдался в старину повсюду, от царского терема до самой убогой хинины.

Государи наши в XVI и XVII столетиях в среду на масленице посещали городские монастыри, прощались в них с братиею и больничными старцами и жаловали им денежную милостыню. Царь ездил в загородные монастыри в четверг, а чаще в пятницу, в Новоспасском - же монастыре — Государи из Дома Романовых прощались у гробов. В субботу Царь, в сопровождении бояр и патриарха, ходил для прощания к Царице, к которой съезжались также боярыни для прощания по особому официальному указу.

В прощеное воскресенье, пред литургиею, приходил прощаться к Государю патриарх со всеми духовными властями, в предшествии соборного ключаря, который нес крест и святую воду. Отпустив патриарха, Царь совершал обряд прощания со своими придворными, жалуя их к руке, причем по правую и левую сторону его стояли первостепенные бояре; из них стоявший справа держал Государя под руку. Вечером Царь ходил в Успенский собор, и здесь патриарх совершал обряд прощения по чину; после молитвословий Государь подходил к патриарху и, испрашивая прощение, прикладывался ко кресту. Из собора Государь шествовал прощаться к патриарху в сопровождении бояр; патриарх принимал Царя в Крестовой палате. В сенях и на лестнице встречали Государя митрополиты, архиепископы и епископы. Оказав “Достойно" и “молитву приходную" патриарх снова благословлял Государя и бояр, после чего все садились по лавкам. В сенях Крестовой палаты ставили заранее царский питейный поставец сытного дворца, с разными фряжскими винами: романеею (настойка на сладком, виноградном вине) ренским, бастрою (канарское вино) и русскими: красным и белым медом. За поставцом сидели думский дворянин с дьяком, которые заведовали приказом большого дворца, а у поставца находились степенный и путный клюшники, чарочники и дворцовые стряпчие.

Посидев немного, Царь приказывал нести государево питье. Налив три кубка романеи, ренского и бастры, думный дворянин сдавал их стольникам, которые чинно, один за другим, с кубками в руках, входили в палату и подносили пития патриарху. Он отливал из каждого для себя, а потом подносил к Государю “всех питей по три кубка". Государь откушивал, и стольники возвращали их на поставец. После того, тем-же самым порядком, подносили кубки и боярам. Во второй раз, с тою же церемонию, подносили в золотых ковшах красный мед: Государю по три ковша, а боярам по одному. Наконец подносили в серебряных ковшах белый мед, а затем Государь жаловал, иногда из своих рук, чашами духовных особ. Когда оканчивались эти “прощальный чаши", Государь с патриархом оставались некоторое время одни. Потом входили бояре, и патриарх, встав с места, говорил опять “Достойно" и “прощание", т. е. прощальную молитву “Владыко многомилостив" и благословлял Государя и его свиту.

Не менее трогательный обычай прощания монашествующей братии, с настоятелем и другом в прощеное воскресенье пред Великим постом. Св. Церковь посвящает этот день богослужебному воспоминание об изгнании наших падших прародителей из рая, и останавливает наше внимание на том, как принял Адам изреченный ему правосудием Божиим приговор за преступление, раскаявшись от всего сердца, почему требует и Св. Церковь, что-бы примирились друг с другом.
От патриарха Государь направлялся в Чудов и Вознесенский монастыри, в Архангельский и Благовещенский соборы, где прощался у св. мощей и гробов родителей. Пришедши во дворец, в одной из приемных палат, Царь прощался “с людьми у крюка", т. е. с комнатными служителями. В этот же день Государь приказывал докладывать начальниками всех приказов о колодниках, которые в каких делах сидят многие лета. По этим представлениям освобождались заключенные, которые были осуждены за небольшие преступления.

С наступлением первой недели Великого поста, во вторник, после обедни, во дворец съезжались стряпчие из 35 монастырей, и подносили Государю и каждому чину Царской семьи, от каждого монастыря по хлебу, по блюду капусты и по кружке кваса, изготовлением которого при Михаиле Феодоровиче славился монастырь Антония Сийского (Архангельской губ. Холмогорского уезда), куда Государь посылал для ученья варить квас своих хлебников и пивоваров. Приказав принесть этот обычный дар, Государь жаловал монастырских стряпчих погребом, т. е. поил их вином, пивом и медом. Те же монастыри подносили хлебы, капусту и квас патриарху, боярам и своим вкладчикам.

На первой же неделе поста, в среду или субботу, по окончании обедни, в столовой избе, Государь сам раздавал боярам и прочим чинам “укруги", т. е. ломти калача, фряжское вино и разные сласти: сушеные и вареные в сахаре, меду и патоке фрукты. К патриарху с укругою Царь посылал стольника, иногда-же боярина, а ко властям— дворовых людей.

В пятницу на той-же неделе патриарх в Успенском соборе молитвословил над “коливом" —вареным пшеном, приправленным медом и сладкими ягодами, которое раскладывал на серебряные блюда и с соборным протопопом посылал Царю и всем особам Царского Дома.

В воскресенье, перед второю неделею поста, церковь совершала “действо Православия", в память восстановления благочестия и почитания святых икон, причем возглашалась вечная память православным и анафема еретикам.

Из книги И.Н. Божерянова "Как праздновал и празднует народ русский Рождество Христово, Новый год, Крещение и Масленицу". 1894 год.