Жительница Сергиева Посада Антонина Сергеевна Ляшенко прошла войну до самого Берлина, здесь встретила День Победы. Много раз была в шаге от гибели, но чудом уцелела. Это чудо — её мама, простая брянская крестьянка Мария Ивановна Хомякова, и «вторая мама» — самоотверженная старшая сестрёнка Римма. Обеих уже нет в живых. О своей драматической военной биографии наша героиня знает по большей части из воспоминаний близких. Ей самой было чуть больше года, когда мать с пятью малыми детьми фашисты угнали в Германию. После двухлетних скитаний они вернулись в родную деревню Литовню на Брянщине только в мае 45-го.
Война — время героизма и подлости
Отца большого семейства, председателя сельсовета Сергея Хомякова призвали на фронт на второй день после начала войны. Семья еще не знала, что впереди годы полной неизвестности. Сергей Хомяков попал в пехоту, а значит, в самые жернова войны. После тяжёлой контузии оказался в немецком плену, дважды бежал, и лишь второй раз удачно. Был отправлен по неписаному закону того беспощадного времени в штрафбат и только после этого вернулся в свою часть.
Попала в плен и семья рядового Хомякова. Брянское село Литовня вскоре было оккупировано немцами. Они по-хозяйски разместились в домах сельчан, а многодетным крестьянским семьям пришлось перебраться в погреба. В такой землянке на куче картошки родилась младшая дочка Хомяковых — Антонина. Спасибо деревенской бабке-повитухе за то, что не отказала роженице в помощи.
До 43-го Литовня хлебнула горя и от фашистов, и от собственных мерзавцев-полицаев, которые с охотой прислуживали немцам. Село несколько раз переходило от немцев к партизанам. Вновь водворяясь, фашисты лютовали. Сгоняли жителей со всей округи в соседнюю деревню на показательные казни. Полицаи подсказывали, в каких семьях есть учителя, коммунисты, сельчане, сочувствующие партизанам. Расстрелы и виселицы на Брянщине были обычным делом, пока Советская Армия не разбила врага под Москвой и не перешла в уверенное контрнаступление.
«Моя мама — герой войны»
Дочь считает, что Мария Ивановна совершила беспримерный подвиг — сохранила в нечеловеческих условиях немецкой оккупации и угона в Германию всех своих детей. Впоследствии семейная героиня вспоминала, что, отступая, немцы сожгли Литовню дотла. Из 360 дворов уцелело только три дома. Чёрные развалины были почти безлюдными. Фашисты уходили, прикрываясь живым щитом из мирных жителей, колонну отступавших вояк со всех сторон окружали женщины и дети. Кому-то из сельчан удалось сбежать из этого строя смертников в леса. А куда было бежать Марии с дочкой на руках и другими малышами? Их немцы увели за собой.
Живым щитом немцы буквально прокладывали себе дорогу на самых опасных участках фронта. Племянница Марии во время артобстрела успела своим телом закрыть детей, а сама погибла. Тысячу раз вот так же и Мария на перекрестье огня во время боя сгребала в охапку своих перепуганных детей, накрывала собой, как бронёй.
На переправе через реку попали под бомбёжку. Главная мамина помощница — старшая дочка Римма сломала ногу. В дороге тяжело заболела корью младшая Тоня. Как мать сумела уберечь от гибели всех пятерых детей в этом аду, загадка. Измученные, больные, опухшие от голода, они прошли пешком всю Белоруссию. Подводу и корову немцы отобрали очень скоро. Еды не было, проблему продовольствия в пути немцы решали так. У населённых пунктов забирали из семей в заложники старших детей, а матерей с малышами отправляли побираться по дворам. На этих кусках хлеба от добрых людей и держались. Спали, где придётся, часто под открытым небом, согревали друг друга собственным теплом.
Все понимали — их угоняют в Германию. Из Литовни и прежде отправляли партии рабочей силы. Однажды Римма пряталась в стогу сена от облавы накануне назначенной немцами отправки. Её мать, обмирая, наблюдала, как немцы протыкают штыками это хрупкое убежище. Беглянке повезло в тот раз уцелеть и избежать разлуки с семьёй. И вот теперь они все направлялись в чужую, враждебную страну. Но были и на этом пути удивительные встречи.
По территории Польши живой товар везли железнодорожным составом, в одном вагоне вместе с лошадьми. В польском городке рядом с печально знаменитым Освенцимом семьи с детьми устроили на короткий постой по частным дворам. Уже после войны Мария Ивановна узнала о немецком лагере смерти, поняла, чем так ужасали её мать работавшие без передыха топки и постоянные столбы траурного чёрного дыма над ними.
Хомяковых определили к одинокой полячке. Она расположилась к измученным русским всей душой. Накормила, позволила помыться, всех уложила спать на кроватях — такой роскоши они не видели уже давно. Хозяйку не остановило даже то, что в семье был больной ребёнок. Видя, что младшая совсем плоха, полячка предложила Марии оставить ей дочку. Убеждала, что Тоня не выдержит новых испытаний. А мать показала открытую ладонь, сказала, что вот они, пять пальцев, все болят — как отдать хоть один? Сочувственная хозяйка помогла православной жиличке окрестить чуть живого ребёнка в храме. Обе понимали, что теперь спасти Тоню могла только материнская любовь и вера в чудо. И оно свершилось, девочка пошла на поправку.
«Тоня, Я твой папка!»
Матери понимают друг друга без слов. Во время общей беды им хватает слёз, чтобы излить друг другу душу. Мария Ивановна рассказывала своим повзрослевшим детям о другой удивительной встрече, уже в немецком Штутгарте. Привезённую из России «рабочую скотину» немцы держали на лугу, огороженном колючей проволокой. Фермеры выбирали для себя подходящих работников. На семьи с малыми детьми спроса не было, а весь дневной рацион для незанятых русских — только кормовая брюква. Лишь через несколько дней Хомяковых забрала фермерская семья, видно, посочувствовали оголодавшим русским с малыми детьми. А через день две матери — русская и немка — ночью, обнявшись, рыдали каждая о своём. Одна о бесприютной жизни с малышами и пропавшем на фронте муже, у другой сын остался под Сталинградом...
Через две недели пришла весть, что русские части уже на подступах к Штутгарту. Распрощавшись с приютившей семьёй, Мария вместе со своим детсадом бросилась на поиски освободителей. А там уже сбежался целый лагерь таких же горемык, угнанных в Германию. Впервые за два с лишним года она чувствовала себя в безопасности, хотя вокруг продолжались бои. С этой частью дошли до Берлина, День Победы встретили на окраине поверженной цитадели фашизма.
После долгих скитаний в мае того же года Хомяковы вернулись в Литовню. Всё в тот же погреб — от дома после немцев остались одни головёшки. Потом было событие, которое запомнилось трёхлетней девочке. Тоня помогала сестрёнке отмыть разбитый нос, когда сильные руки подхватили её и подняли вверх. Незнакомый человек счастливо повторял: «Тоня, я твой папка!» Так Хомяковы одержали в этой войне персональную и абсолютную победу. И впереди у них была целая жизнь.
Светлана АНИКИЕНКО
