Споёт, как хотела спеть давно

После телешоу «Голос» на Наталью Сидорцову обрушилась лавина интереса. Зрители словно заново открывали певицу, которая последние пятнадцать лет участвует в звёздных мюзиклах в России и за рубежом, поёт на Олимпиаде в Лондоне и форуме в Давосе — ту самую целеустремлённую Наталью Сидорцову, что коллеги и критики называют «русской Адель» и сватают на «Евровидение».

5 апреля в концертном зале «Мир» на Цветном бульваре она представит сольную программу «Несвободные», и на этот раз споёт свои песни — уже не в рамках, заданных режиссёрами и лицензиями, а от первого лица.

«Это история обретения свободы чувственности и свободы чувства. В песнях много любви, эротизма, честности и попытки дать себе право», — так автор объясняет свою программу.

Мы поговорили с Натальей, которая приезжает в родной город только на выходные, но по-прежнему называет его своим.

— Первый вопрос не о «Голосе» и даже не о музыке. Обязательно ли творческому человеку перебираться в Москву или можно жить в маленьком городе и быть на связи со страной, с миром?

— Много моих коллег живут за городом: в Рузе или Истре. Такие примеры действительно есть. Вопрос, как это вписывается в твою жизнь, и в моём случае не вписывается совсем. Я окончательно переехала в Москву лет пять назад, когда оценила время и средства, которые трачу на дорогу. В любом случае, если говорить о творческой реализации, у Москвы нет альтернативы. Питер? Может быть, но с большим натягом — там есть, чем заняться, но всё равно этот город окажется на втором месте. В Америке больше вариантов, артист может жить и работать в Нью-Йорке, Лас-Вегасе, Сан-Франциско, где-то ещё. У нас вся индустрия шоу — только в Москве.

— Однажды вам пришлось делать выбор между вокальной карьерой в канадском Цирке дю Солей и московским мюзиклом «Граф Орлов». В итоге выбрали «Графа».

— Роль императрицы Екатерины Великой — это роль мечты с двенадцати лет. Тогда я её себе прямо-таки визуализировала. Вторая причина в сложности выбора: успешный проект за границей или успешный проект здесь. Вступают в силу разные факторы: семья, ребёнок, необходимость перестраивать всю жизнь. Я бы согласилась, если бы мне нечего было терять. Мне вообще кажется, что от хорошей жизни не уезжают, а у меня хорошая жизнь в России.

— Совсем недавно вы пели на юбилее гимназии Ольбинского, где учились. В какой-то момент, уже будучи звездой мюзиклов, вы начали там преподавать. Зачем?

— Это продолжалось год. У каждого человека должен быть правильно настроен канал отдавания, и мне было интересно попробовать отдать должное этому пространству, этим детям. Это важный опыт, и теперь, когда мне говорят, что я не знаю, как живут учителя — мол, тебе легко, ты частный дорогой педагог, — у меня есть, что сказать в ответ.

— В чём кайф преподавания?

— Ни в чём. Тут вообще другими категориями нужно мерить. Преподавание — это не про кайф. Это про судьбоносность. Я просто не могу иначе, видимо, в этом нуждается вся моя биоэнергетическая структура.

— Правда, что в вашей авторской школе есть приём, где вы выходите с учениками в поле просто поорать?

— Не вместе, не лично, но это одно из первых заданий, которое я даю им в онлайн-курсе. Они должны сделать это сами, они должны позволить себе один раз крикнуть.

— Что это изменит в человеке?

— Он научится звучать, не бояться своего голоса. Огромное количество людей делают это с большим трудом, даже зная, что никто в этот момент их не видит. Познакомиться с собой, оказывается, очень страшно — мне пишут люди, что они решились крикнуть только с десятого раза. В нашей стране аспект звучания травмирован у 99 процентов людей. Кого из нас не затыкали родители: «Цыц, я кому сказал, не позорь меня!» Любимая же тема. А ребёнок в результате чувствует, что никому не интересен, и боится звучать, проявляться. Полагаю, что аспект звучания не травмирован где-то в чукотских племенах, у людей, которые живут в шаманских традициях, где люди близки природе.

— Мы все знаем Дворец культуры имени Юрия Гагарина. Нашему городу достаточно одной этой сцены или нужна ещё и другая, с другим настроением?

— Как мейнстримовая концертная сцена Дворец культуры — отличная площадка. Я много где была в Подмосковье, и это одно из лучших мест. Саму сцену можно было бы немного модернизировать — на мой взгляд, она нуждается в профессиональном линолеуме, как на всех серьёзных площадках. А то у меня однажды каблуки между досками застряли — думала, до центра сцены не дойду. Ещё думаю, что городу не хватает площадки клубного формата, не такой камерной, как «Вишнёвый сад» и не такой академичной, как Дворец. Например, клуб с танцпартером человек на триста.

— Ваш сольный концерт в Москве пройдёт в концертном зале «Мир». Это интересная площадка, в историческом здании. Как вам этот зал?

— Как сказала одна моя знакомая, «Мир» — это маленький «Крокус». И это именно так с точки зрения рейтинга площадок, их статуса.

— Когда набираешь в поисковике «Наталья Сидорцова», то первой подсказкой выпадает «муж», а второй «шоу голос». Долго ли будет тянуться этот телевизионный шлейф? Что-то вроде — а, это та самая девушка из телека, с верёвкой...

— И прекрасно! На то и был расчёт. Теперь эта верёвка со мной как часть образа, я эту деталь придумала, на её основе «сочинила» номер, и даже на обложке альбома будет цепь в руках как развитие идеи.

— Насколько на «Голосе» вам давали свободу? В выборе репертуара, костюма, антуража.

— Мне очень повезло в этом смысле, особенно в слепых прослушиваниях. Я сама выбрала песню группы «Аэросмит», и в ответ мне сказали «окей». Одежда тоже была моя, я просто скинула лук стилисту, и она утвердила. В следующих турах уже, конечно, одежду предоставлял канал.

— Вы делали перевод с русского на английский для ледового спектакля Ильи Авербуха «Огни большого города». В чём сильные и слабые стороны этих языков, если говорить о текстах песен?

— Я бы скорее назвала это особенностями. В английском — обилие односложных слов, которыми можно передать больше смысла, играть этими словами как кусочками мозаики. Русский язык фонетически сложнее для пения и больше заточен на смыслы, но это тоже интересно. Кстати, я считаю английскую версию либретто более удачной, чем оригинал на русском. Говорю как дипломированный переводчик — в моём дипломе журфака МГУ есть и такая квалификация.

— Вопрос выпускнику журфака, автору, немного поработавшему в СМИ, и просто читателю — чего не хватает нашей журналистике?

— Журналистике не хватает журналистики. У нас есть пропаганда, не берусь оценивать, хорошо это или плохо, это просто факт. Под журналистикой я понимаю расследование, смелость, дебативность, функцию четвёртой власти, плюрализм допустимых мнений — вот таких вещей не хватает.