Все помнят хроникальные кадры из Берлина в мае 1945 года. Советские войска штурмом взяли последний рубеж врага. Пакт о безоговорочной капитуляции фашистской Германии позже подпишут крупные военачальники. Но и рядовые бойцы поставили тогда свою точку под этим событием — на стенах Рейхстага. Если внимательно рассматривать кинокадры и фотоснимки той поры, то на стене у колонн главного входа можно было бы, вероятно, найти среди множества других и такую надпись: «Я из Хотькова. Михаил Кузьминов».
Солдат, сын солдата
Михаилу Сергеевичу Кузьминову из посёлка Лоза на днях исполнилось 87 лет. Ветеран смущённо улыбается, вспоминая тот давний берлинский эпизод.
— Да вы об этом много не пишите, — просит он. — Мальчишками были фронтовые призывники моего, 1926, года рождения. Что вы хотите от 18-летних парней? Конечно, поставили свою подпись под общей Победой, а мне хотелось, чтобы Хотьково отметилось в завоёванном Берлине. Помню, наши командиры благосклонно смотрели на такой обмен посланиями и приветствиями между частями, участвовавшими в штурме города. Все стремились расписаться на стене Рейхстага. И мы с ровесниками своего шанса не упустили. Нас распирало от счастья — оттого что победили, что молоды и живы. И вот где довелось оставить свои автографы!
В Берлине, рассказывает фронтовик, было ещё очень опасно. На каждом шагу можно было неожиданно нарваться на пулю и засаду, многие погибли за считанные дни до Победы. Но двадцатилетние связисты обо всём этом думать не могли, они ликовали на крыше Рейхстага.
Мальчишки? Но спрос с этих юных фронтовиков на передовой был наравне с остальными. У Михаила Сергеевича есть медали за освобождение Белоруссии, за взятие Варшавы, за штурм Берлина. Такие же ребята двумя годами старше — 1923 и 1924 года рождения — целыми поколениями полегли на фронте во время затянувшегося отступления наших войск и затем в многомесячных кровопролитных битвах. Был бы чуть старше, говорит ветеран, остался бы навек молодым где-нибудь под Москвой.
Но и при наступлении Белорусского фронта, где в отдельной кабельно-шестовой роте воевал связист и радист ефрейтор Михаил Кузьминов, сложить голову было проще простого. За плечами у него всегда были либо катушка с телефонным кабелем, либо ранец с походной рацией. И со всей этой выкладкой надо было подниматься из окопов в наступление, без конца менять позиции, заново под обстрелом наводить линии связи, отбиваться от контратак.
Однажды у польского городка
Минск-Мазовецкий их часть меняла позиции на берегу Вислы. Надо было под плотным огнём противника совершить стремительную перебежку. Михаил с напарником сквозь свист снарядов бросились к новому рубежу. Вдруг оглушительный взрыв, толчок — он даже не сразу осознал, что в него попал осколок снаряда. Доля секунды решала, жить ефрейтору Кузьминову или погибнуть. Ему невероятно повезло: осколок разворотил рацию за спиной, а сам он уцелел. Контузию лечил в госпитале. Как только поправился — опять на передовую.
Как же им было не ликовать солнечным днём 2 мая 1945 года на крыше Рейхстага, после того как до этого выпало пройти по самой кромке между жизнью и смертью?
В Стройкове свои Ломоносовы и Кулибины
Михаил Кузьминов из деревни Стройково, что под Хотьковом. Он из большой многодетной крестьянской семьи. Мать Пелагея Ивановна была рядовой колхозницей, отец Сергей Иванович окончил церковно-приходскую школу и был сельским грамотеем, колхозным счетоводом. Оценивая теперь, как сложились судьбы многих односельчан, Михаил Сергеевич приходит к выводу, что в их Ахтырском округе способную молодёжь замечали и старались направить на учёбу.
Брат отца Иван Иванович (из той же приходской школы) стал видным учёным, доктором экономических наук. Двоюродный брат Михаила Ярослав Кузьминов сегодня ректор Высшей школы экономики. Старшая сестра стала учителем. У него самого был мастеровой талант, и парня тоже заинтересовали учёбой. Но после хотьковской семилетки ему, как и всем сверстникам, выпала общая фронтовая судьба.
Из семьи Кузьминовых на фронт призвали двоих. Сначала в 41-м отца, а через пару лет и сына Михаила. Отец строил мосты в Москве, наводил переправы на Волге. Оба вернулись домой живыми. Отец дожил до 86 лет, сын в этом году отметил 87-й день рождения.
Перерыв на войну тягу к знаниям у парня из деревни Стройково не отбил. Михаил окончил Краснозаводский физико-технологический техникум и после девяти лет работы станочником на ЗЭМЗе нашёл своё призвание на подшипниковом заводе в Лозе. Он стал шлифовщиком филигранных космических деталей. Станочником он был очень творческим, имеет десятки рационализаторских предложений. На пенсию уходил мастером высшей квалификации.
Завоёванная любовь
Женщины в семье Кузьминовых всегда были с характером и настоящие берегини домашнего очага. Наверное, это молитвами Пелагеи Ивановны оба фронтовика — отец семейства и сын — вернулись с войны домой, в своё родное Стройково. Когда после войны молодым связистам-радистам предложили дополнительное обучение, для Михаила даже вопроса не было, остаться или вернуться в родные края. Конечно, домой, к семье. Но возвращение было отсрочено на целых пять лет.
В первую демобилизацию после Победы попали бойцы старшего возраста, а фронтовую молодёжь демобилизовали лишь в 1950 году. Михаил был пограничником в Берлине, потом опять вернулся к своей первой военной профессии связиста-радиста. Служил в городах Франкфурт-на-Одере и Хемниц, он же Карл-Маркс-Штадт. Говорит, что в памяти осталась поездка в городок Веймар, близ которого на возвышении находился лагерь смерти Бухенвальд. По иронии судьбы последними заключёнными в лагере с интеллигентным названием, которое в переводе звучит, как «книжный лес», были немецкие военнопленные.
Советских служивых после войны до отсроченной демобилизации изредка отправляли в отпуска. Но эту дальнюю поездку ещё надо было заработать — успехами на службе, в спорте, военной подготовке. Один такой отпуск Михаил заслужил тем, что вместе с сослуживцами занял второе место в турнире по военному многоборью в Лейпциге.
Он помнит, как на заработанные марки покупал в немецкой лавочке отрез на платье для матери. Фрау за прилавком интересовалась, в каких летах матушка у русского сержанта. Михаил сказал, что мать у него пожилая, и они вместе с продавщицей подыскали ткань в горошек, приличный для пожилой женщины. А скоро он узнал, что у отца и матери родился его младший братишка Александр. Когда случилось это чудо, Пелагее Ивановне было 47 лет.
В завоёванном на турнире отпуске произошло и ещё одно чудесное событие. Он встретил свою Капитолину. Сегодня он считает, что судьба обоих вела к этой встрече много лет и хранила их друг для друга. Они были знакомы с деревенского детства, не сгинули в кровавую войну, а встретившись вновь, стали неразлучными спутниками на всю жизнь, до самой кончины супруги.
Михаил Сергеевич и сам удивляется тому, что они с Капитолиной даже ни разу не поругались. Она тоже работала на ЗЭМЗе, но, кроме того, была настоящей искусницей. Владела мастерством изящной резьбы по дереву, их традиционным ахтырским промыслом. В доме Кузьминовых есть резное панно мельчайшей вязи, но сама Капитолина говорила, что работа грубовата. Михаил Сергеевич до сих пор хранит стамески, которыми работала мастерица.
Вырастили двух сыновей, стали самостоятельными внуки. В семье есть несколько военных и специалистов по связи и цифровым технологиям. Фронтовой связист с интересом следит за переменами в его фронтовой профессии. С мобильником управляется, несмотря на проблемы со зрением.
Глядя на спокойного и добродушного Михаила Сергеевича, не скажешь, что он мог волевым порядком влиять на профессиональный выбор детей и внуков. Но, видно, в скромности и личном примере есть великая сила убеждения. Его дело мужчины в семье продолжают.
Нас ветеран просит рассказать его историю коротенько, считает, что ничего выдающегося в его судьбе нет. Наверное, мы так и не узнали бы об этом скромнике, если бы председатель местной ветеранской организации Татьяна Кожевникова не подсказала, что есть в Лозе фронтовик, который в 18 лет за всех земляков расписался на завоёванном Рейхстаге.
Светлана АНИКИЕНКО