Малопонятное современному читателю слово «призревать» означает «давать кому-либо кров и приют». В Сергиевом Посаде традиции подобной благотворительности уходят вглубь веков. Один из наиболее ярких и показательных примеров — Александро-Мариинский Дом призрения, располагавшийся на Александровской (ныне Карла Маркса) улице в течение нескольких десятилетий до Октябрьской революции.
Под сенью августейшей семьи
Биография этого заведения тесно связана с историей народного образования в нашем городе. Филаретовский приют-училище для малолетних девиц-сирот образовался в Сергиевском Посаде в середине XIX века. В него помещали девочек, оставшихся сиротами после смерти пришедших на богомолье родителей (такое, увы, случалось). Сделано это было как из общегуманитарных, так и практических соображений — чтобы брошенные дети не увеличивали и без того обширную армию нищих и разного рода попрошаек, кормившихся при монастыре. Известно, что в 1864 году 12 содержанок обучались в нём письму, чтению, рукоделию и Закону Божию.
Содержание приюта обходилось недёшево, и в 1876 году наместник Лавры престарелый Антоний изъявил желание добиться принятия благотворительного учреждения под покровительство императора Александра Николаевича и императрицы Марии Александровны. Это дало бы средства к его существованию и обезопасило, по меньшей мере, от закрытия или перепрофилирования.
Год спустя благодаря поддержке московского генерал-губернатора князя Владимира Долгорукого и обер-прокурора Священного Синода графа Дмитрия Толстого эта затея увенчалась успехом: императрица «благоизволила на принятие Дома Призрения под своё августейшее покровительство», после чего его стали именовать Александро-Мариинским.
Легендарная руководительница
Начальницей преобразованного приюта утвердили Елизавету Степановну Кроткову. Под её руководством Дом призрения превратился в мощный общероссийский очаг благотворительности.
Она происходила из столбовых дворян, ведших свою родословную от выехавших из Орды и принявших христианство татарских князей. Как правило, мужчины этого рода начинали служение государю на военной службе, однако высоких чинов не получали. Дослужившись до первого офицерского звания, они уходили в отставку и погружались в типичную помещичью жизнь. Их отличала кипучая натура: на землях Южного Поволжья они прославились пассионарностью первопроходцев, целеустремлённостью и даже авантюризмом, с которыми внедряли достижения прогресса.
Елизавета Степановна Кроткова впитала все лучшие качества своих предков. Знавшие её люди отмечали в её характере удивительное сочетание способности без труда подчинять окружающих своей воле с деятельной жертвенностью, никогда, впрочем, не переходившей в сентиментальность. Она была приверженцем традиционных ценностей, но при этом пыталась переосмыслить их согласно веяниям времени.
Будущая руководительница приюта родилась в 1836 году в Москве. Её родители, люди небедные, обладали значительной недвижимостью в «белокаменной» и Подмосковье. Об «уровне семьи» говорит лишь тот факт, что с Кротковыми дружил сам Александр Сергеевич Пушкин. Во время знаменитой «Болдинской осени» поэт неоднократно посещал их имение, записывая в нём истории и песни, связанные с темой пугачёвщины. Он даже подарил матери Елизаветы Степановны свой портрет, ныне хранящийся в музее Пушкина в Петербурге. Долгое время считалось, что рисунок принадлежит перу самого поэта, но в 1920-х годах выяснилось, что его автор — польско-белорусский живописец Валентий Ванькович.
В молодости Елизавета Степановна обучалась в Московском благородном пансионе, блистала на балах, одновременно участвуя во встречах молодых московских профессоров. Среди них выделялся своей эрудицией Сергей Александрович Рачинский — будущий знаменитый теоретик и практик педагогики. Увлечение его идеями во многом определило направление жизненного пути Елизаветы Кротковой. Собственной семьёй она так и не обзавелась, а многочисленные воспитанники Дома призрения заменили ей своих детей.
Мемуаристы о приюте
Интересные данные о нашем благотворительном заведении приводит «Памятная книга Московской губернии на 1899 год». О Елизавете Степановне Кротковой, например, сообщается следующее: дворянка, дочь поручика, собственница жилого дома по улице Валовой оценкой в 800 рублей.
О Доме призрения и его начальнице писали и различные мемуаристы. Интересны воспоминания сестры Сергии (Наталии Александровны Голубцовой), опубликованные в работе С. Голубцова «Сплочённые верой, надеждой, любовью и родством». В приюте для девочек-сирот было около ста человек в возрасте от 6 до 16 лет, их образованием и воспитанием ведали пять учительниц. У них был свой хор, певший в собственной церкви.
Воспитанницы проходили обучение в течение шести лет. После выпуска многие из них выходили замуж за студентов Духовной Академии, приют давал им приданое на свадьбу. В 1918 году его закрыли, а педагоги перешли работать в земскую школу.
Великолепные воспоминания о Доме призрения той поры (1906 год) находим и в книге монахини Таисии (Карцевой) «Батюшка», выпущенной Свято-Покровским монастырём во французском городе Бюсси-ан-От. «Дом призрения принадлежал Троице-Сергиевой лавре, и в нём была сосредоточена её благотворительность, — писала она. — Основан он был замечательным человеком, архимандритом Антонием, сподвижником знаменитого митрополита Филарета, во исполнение завета преп. Сергия о нищелюбии и милосердии. (...)
Все страстнЫе и пасхальные богослужения я простояла в домовой церкви Дома призрения. Их было три. В средней, главной, совершались главные службы. Мы стояли в верхней церкви, помещавшейся на хорах, где за год перед тем скоропостижно скончался во время исповеди насельник Дома, их духовник, прозорливый старец Варнава „от Черниговской“, как его называли (впоследствии, в 1995 году, его причислили к лику святых. — Ред.). В Доме жила о нём благоговейная память. Большой его портрет висел в гостиной. Мне дали право сидеть на его табурете, что я очень оценила, и подарили интересное и подробное описание его биографии.
В нижней церкви, очень красиво отделанной дубом, была погребена первая начальница Дома Елизавета Степановна Кроткова, со-трудница о. Антония по добрым делам, кроткая и смиренная подвижница в миру (она скончалась в феврале 1906 года. — Ред.)».
Место окончательного упокоения благотворительницы неизвестно. Возможно, её останки были перезахоронены на старом Никольском кладбище Клементьевского посёлка.
История портрета
Ещё в проекте музея Троице-Сергиевой лавры, разработанном в 1918 году П. Флоренским и Н. Каптеревым, среди перечня обязательных экспонатов значился портрет Е. Кротковой. Однако долгие годы считалось, что его не существует или же он не найден.
Совсем недавно в руки краеведов попала уникальная фотография, относящаяся к концу 1850-х годов. Фотопортрет, выполненный в московском фотоателье Фридриха Гюнтера Мёбиуса, изображает молодую Е. Кроткову.
История его происхождения такова. Елизавета Степановна часто становилась крёстной матерью того или иного младенца-сироты, попавшего в Дом призрения, и потом внимательно опекала его до совершеннолетия. В одном из таких альбомов и сохранилась редкая карточка.
Алекс РДУЛТОВСКИЙ
