В студии «Рассвет» пожилые люди учатся рисовать, и почти все они начинают с нуля. Похоронив генсеков и проголосовав за президентов, выйдя на пенсию и воспитав внуков, устояв перед инсультами и глаукомами, они начинают что-то невиданное.
Их маленький класс в Доме культуры «Космос» доверху забит гипсовыми головами, мольбертами, книгами по искусству, баночками с красками, флаконами с ПВА, пустыми рамами и готовыми этюдами.
Среди этих лабиринтов лавирует невысокий седой мужчина с артистическим пробором — преподаватель Валерий Морозов, примерно одного возраста с учениками. Все в этой комнате смотрят на него с обожанием.
Мы отправились в Пересвет, чтобы рассказать о необычной художественной студии, а разговор получился о том, насколько общество готово принять пожилых, и о том, на что они готовы пойти, чтобы не затеряться в этом новом мире.
Средний возраст — 72
Инженер по организации и нормированию Нэлли Степановна славилась аккуратным почерком: «Никогда не рисовала, но меня часто просили чтото написать красиво к каким-то датам или поздравительный адрес сделать ко дню рождения». В студии она поняла, что её настоящая любовь — это карандашные наброски и акварель. Сейчас ей 83 года.
Александра Павловна большую часть из своих 73 лет проработала метрологом, но сегодня её задача — разложить по цветам композицию из шторы, графина и листа дерева. Единственный случай, когда ей приходилось что-либо нарисовать, произошёл десятки лет назад: сыну поручили сделать школьную газету к 8 Марта. «Пришлось его спасать, — вспоминает она, — взяла свою чертёжную доску и прямо на ней что-то изобразила. И на этом всё, до недавнего времени».
Военный пенсионер Александр Иванович рисовал лет тридцать назад, и больше из любопытства. Знакомый инженер подал пример, но скоро интерес пропал. Когда мы познакомились теперь, в 2020-м, он оказался единственным учеником студии, кто был свободен: сделал задание с утра, и мог себе позволить просто приятно пообщаться с коллегами-художницами. Ему 66 лет.
Его ровесница Галина Дюсембаевна работала начальником цеха, но втайне мечтала рисовать. Но то дети, то работа без выходных, и только теперь она смогла реализовать своё стремление. И то не сразу: после нескольких инсультов рука отказывалась чертить простую линию, и через рисование удалось восстановить навыки.
Та самая встреча
Когда в 2014-м году на Украине стало совсем неспокойно, Александр Иванович решил уехать из своего киевского дома. Он родился в Кабардино-Балкарии, учился в Прибалтике и на Дальнем Востоке, служил в Туркменистане… Всю страну повидал, но в итоге квартиру купил в Пересвете. Стал привыкать к местной жизни. «Иду както зимой, — вспоминает он ту прогулку. — Смотрю, люди какие-то, рисуют чего-то. Карандашом, а то краски бы замёрзли. Спросил, кто тут за командира. Постоял, посмотрел, тоже захотел, как они».
А что бы он делал сейчас, в этот самый момент, в пять вечера, если бы не та встреча? «Да сидел бы в интернете или телевизор бы смотрел».
Для Галины Дюсембаевны студия «Рассвет» стала поводом выйти из дома, пообщаться, вернуться к жизни после больницы. «Поражаюсь, сколько энергии у Валерия Ефимовича! Мне хочется, чтобы я могла так же», — полушёпотом говорит она, наклонив голову, и понятно, что речь не только о художественных навыках.
«А я рисую и дома, почти каждый день, — за соседним мольбертом Нэлли Степановна наносит тень на кувшин. — Всё подряд. Картинку, ёжика какого-нибудь из мультфильма… Да что угодно могу нарисовать вам. Если не хожу на занятия, то потом приношу, что нарисовала, чтобы Валерий Ефимович не думал, что я сачковала».
Смеяться, чтобы жить
Чувствуют ли они пренебрежение со стороны молодых, на что порой жалуются их ровесники? Александра Павловна в этом возрасте поняла простую вещь: как сам себя ощущаешь, так и к тебе относятся окружающие, и потому её ответ — «нет».
«Отношения плохого не чувствую, мы больше сами шутим, — говорит Александр Иванович. — Когда появились льготные автобусы, люди так сами про себя и говорили на остановке — а мы мусоровоза ждём. А как ещё жить?»
За отчаянной самоиронией не скрыть проблем. Бывший руководитель Галина Дюсембаевна понимает, почему работодатель скорее откажет кандидату за 50, а тем более пенсионеру: «В этом свой резон — больше энергии, больше авантюризма, здорового риска». С подобным выбором кадровики сталкивались и в советские времена: «Когда я была руководителем, мне приходилось решать эти кадровые вопросы, и к пожилым я относилась лояльно. Люди старой школы более ответственные, более обязательные, на них можно положиться. Я их уважала».
Надо ли думать о старости?
В молодости Александра Павловна старалась не представлять себя в таком возрасте. «Думаю, молодым и сейчас не надо забегать вперёд. Всё придёт само», — рассуждает она.
«Лет в 30 я считала таких, как я сейчас, о-о-очень старыми. А дожила и чувствую, что всё впереди», — Галина Дюсембаевна всё-таки смогла вернуть себе оптимизм.
Самый большой прагматик в этой компании художников — Александр Иванович. Он ещё в школе просчитал, на что будет жить в старости. Поступая в военное училище, знал: его пенсия будет больше зарплаты его отца, а государство, как минимум, даст квартиру. Так и случилось.
Но если бы ему, тогдашнему 30-летнему художнику-любителю, сказали, что он вернётся к ремеслу много лет спустя, он бы задумался: «Дожить бы, вот о чём бы я подумал тогда». Четверти ребят из его класса уже нет на этом свете.
Он рад, что у молодых сегодня столько возможностей. У девушек, которые ходят с ними заниматься в одной группе, говорит он, есть цель — поступить в вуз. А их цель сейчас в том, чтобы просто получить радость от того, что всё ещё получается.
Владимир Крючев Фото Сергея Семенькова
