То, на что в обычной жизни уходят годы, произошло всего за месяц с небольшим. Почти сразу после объявления карантина язык пополнился новыми словами, и все они быстро вошли в обиход.
Надолго ли? Скорее всего, нет. Если слово приходит в язык стремительно, то оно так же легко из него уйдёт: вспомним ставший вдруг популярным «олбанский» язык или словно упавший с неба новояз молодой советской власти — оба задержались ненадолго и сегодня выглядят как курьёз.
Так же и с языком пандемии — большинство этих слов забудутся, если, конечно, масочно-перчаточный режим не задержится в нашей жизни надолго.
А вот и первый пример из нашего ковид-словарика. Масочный режим — это звучит безлико, казённо, но ёмко. Таким же холодом веет от режима самоизоляции, и страшнее только обсервация.
Ещё одни новички — самоизоляция и социальная дистанция — на самом деле живут в языке как минимум с середины XX века, только раньше они использовались для описания психологического состояния пациента. Как и аббревиатура СИЗ, обозначающая средства индивидуальной защиты, — все они легко шагнули из медицинского словаря в нашу жизнь.
Да что там СИЗ! Нет единого мнения, как называть новую напасть: кто-то говорит коронавирус — при том, что на письме рука тянется написать короновирус через соединительную «о». Кто-то не брезгует панибратской короной, третьи переносят в язык международную кальку ковид.
На сайте газеты «Вперёд» первый вариант названия встречается 319 раз в именительном падеже и чуть меньше в родительном. Аббревиатура COVID на латинице — 393 раза. Обрусевший и пониженный в регистре ковид недотянул и до двадцати упоминаний.
Если ковид можно худо-бедно перевести, то слово зум теперь не требует перевода. Даже не верится, что программа для видеоконференций существовала и до коронавируса. Второе рождение зума случилось после того, как в дни карантина его скачивали чаще, чем за весь 2019 год. Названию этого программного продукта, подобно скайпу, теперь не нужны кавычки. Оно живёт своей жизнью, как явление, как инструмент.
Вы счастливчик, если добрые друзья не закидали вас искромётными коллажами с Удалёнкой — отфотошопленной обложкой знаменитой советской шоколадки (или как вариант — картиной Васнецова с Алёнушкой у пруда). Переход на удалённую домашнюю работу стал блаженством для одних и наказанием для других — всё зависело от темперамента, бытовых условий, громкости детей и других факторов.
Санитайзер, лингвистический младший брат органайзера и эквалайзера, показал, какой языковой пробел существовал до этого дня в русском языке. Заменить название флакончика с дезинфицирующим составом оказалось нечем.
И ещё эти дни напомнили, что английский как был, так и остался языком международного общения: большая доля «экстренных» слов приходит именно из англоговорящих стран. Как говорится, было же хорошее русское слово карантин, так нечего говорить локдаун!
О чипировании, традиционной языковой вотчине свидетелей НЛО и блаженных, вспомнили молодые и образованные. Как чёртик из табакерки выскочил слегка подзабытый Билл Гейтс, этот Чубайс международного масштаба — на этот раз в роли адепта вакцины с жидким чипом. Далее в той стороне живёт только сотовая связь 5G, ещё одна страшилка, на которую так легко всё списать.
Ковид-диссиденты, отрицавшие существование или опасность вируса, предлагали простые объяснения. В это же самое время на другом краю спектра учили сложные слова вроде гидроксихлорохин или фавипиравир — названия лекарств, которым пророчили титул убийц коронавируса.
Полная и окончательная победа над ковидом впереди, а о победе ковид-слов можно будет говорить только после того, как ворд перестанет подчёркивать их красным в набранном тексте. Вот на это могут уйти годы.
Владимир Крючев
