Любовь Казарновская, оперная певица с мировым именем, выступила с концертом в Сергиевом Посаде. Обладательница уникального сопрано (Казарновская — единственная артистка в России, которой подвластна сложнейшая партия Саломеи Штрауса), а также огромного обаяния и работоспособности представила на сцене Дворца культуры им. Ю. Гагарина программу в сопровождении пианистки Анны Кривцовой и скрипачки Анны Снежиной.
В этой программе сочетались оперная классика, русский романс, всемирно известные мюзиклы и оперетта. В одном вечере уместились эпохи, страны, имена и столетия: Мусоргский, Бизе, Глинка, Кальман... Напоследок гостья отошла от строгого списка, предложив зрителям выбрать последовательность номеров самостоятельно, на что зал охотно согласился.
Исполнительница ведущих партий на сцене Ла Скала и Метрополитан-Опера оказалась как никогда близка. Представители прессы и просто почитатели творчества Казарновской после концерта, уже в полупустом зале, запросто могли пообщаться с ней. А та, не жалея ни сил, ни времени, казалось, была готова уделить время каждому.
Эта вторая, "разговорная", часть концерта, начавшаяся после того, как прозвучал последний аккорд, представила гостью как человека прямого, открытого и неравнодушного. Чтобы передать это, достаточно привести самые яркие фрагменты встречи.
Отвечая на вопрос о том, как певице при всей сложности партий удаётся оставаться столь артистичной на сцене, она вспоминает свои первые шаги в опере:
— Моим педагогом была Надежда Матвеевна Малышева-Виноградова, человек XIX века, аккомпаниатор Шаляпина, педагог оперной студии Станиславского. Мне тогда исполнилось 17 лет, ей — 80. И Надежда Матвеевна приводила мне слова Станиславского о том, что певец — не футляр с голосом. Певец это прежде всего артист, который несёт в себе все оттенки человеческих эмоций. И сейчас мы видим, как эстетика "статичных тумбочек с красивыми голосами" постепенно уходит.
С гостьей (а Казарновская известна как учредитель фонда поддержки молодых оперных артистов) невозможно не поговорить о преподавании:
— Так, как это было раньше, теперь оперных артистов не готовят. Теперь всё делается быстро. Вот (ударяет себя по руке) — хлоп-хлоп, вышел, голос хороший, готовая звезда! Эту "звезду" крутят по театрам в городах и весях, и таких звёзд, которые вспыхивали и гасли, я видела, знаете, сколько? Истинный артист, как говорила мой педагог, это хорошее вино — настояться должен. То, что он поёт, должно стать его кожей, понимаете? Когда я вижу прибамбасы наших некоторых молодых звёзд, мне становится грустно — то, что они делают на публике, отделено от их внутреннего мира.
Любовь Казарновская производит впечатление человека, устойчивого к самым тяжёлым штормам, которые только могут произойти в жизни:
— Каждый день со всех сторон мы получаем ужасные новости о происходящем в мире, и мудрость состоит в том, чтобы преодолевать это, благодаря за каждый день. Это понимание пришло ко мне не сразу. Я и в уныние впадала, и задавала себе разные вопросы... Надежда Матвеевна говорила: "Любанчик, царь Соломон был прав — и это пройдёт. Иди, радуйся! Тебе дана лучшая профессия в жизни". И это правда, ведь помимо того, что мы, певцы, имеем дело с высочайшими энергиями, мы направляем эту энергию в сердца людей.
Сергиев Посад — не чужой город Любови Казарновской. Он бывала здесь не раз, и не как оперная дива, а как обычный человек:
— Моя мамочка похоронена недалеко, в Новой деревне, в храме, где служил Александр Мень. Мы приезжали с ней в Лавру несчётное количество раз. И знаете что — мой день рождения приходится на день обретения мощей Преподобного Сергия. Я узнала это в глубокие советские времена, когда мы с мамой поехали в этот день в Загорск. Праздник, стоит длинная-длинная очередь. Думаем, не отстоим, и разворачиваемся. И вдруг на меня идёт женщина невероятного благостного вида — седая, с голубыми глазами, гладко причёсанная. И она останавливает меня и говорит: "Деточка, отстой к Преподобному. У тебя же сегодня день рождения". Меня как прошило. Думаем — не иначе как Матерь Божья нам явилась. И мы отстояли.
Не оставалось ничего другого, как удивляться: после сложной двухчасовой программы Любовь Казарновская выглядела легко, свежо и, казалось, часами могла делиться переживаниями. Так бы, надо полагать, и случилось, если бы к разговору не подключился её муж и импресарио Роберт Росцик. "Позволю себе побыть эгоистом, — по-русски сказал гражданин Австрии, — пожалуйста, последний вопрос". Поговорили о взаимном обогащении культур разных стран.
— Полина Виардо и Тургенев на своих салонах соединяли всю культуру Европы и России. Когда начинаешь перечислять, кто был там в одно и то же время, просто с ума сходишь — Жорж Санд и Шопен, Ференц Лист, Глинка, Даргомыжский, Чайковский, Бизе, Сен-Санс, Гуно... И всё это время вели переписку, постоянно поддерживали общение, интегрировали одну культуру в другую. Русская культура — гениальна, свои истоки знать необходимо. Но я так испугалась, когда прочитала, какие законы в области культуры собираются у нас принять! Якобы мы настолько самодостаточны, и нам ничего не надо. Что это? Разве можно делать такие вещи? Ведь только в сотворчестве энергии рождается высота культуры.
Подготовил Владимир КРЮЧЕВ
Фото Олега СИЛАНТЬЕВА
