Друзья сергиевопосадского поэта Константина Махныткина, погибшего под колёсами поезда в 2014 году, готовят книгу его стихов. Вы можете помочь.
Его называли поэтом с неспокойной душой, сторонились, не воспринимали всерьёз, и эта маска мешала ему раскрыть явный дар. Бывший военный инженер со Скобянки, очевидно начитанный и сохранивший прекрасную память, как будто вёл две жизни — в одной боролся со своими личными страстями, гулял по городу, расхристанный и буйный, выдумывал истории. Во второй — писал добрые сильные стихи на любом клочке бумаги, что попадётся под руку, и дарил их друзьям, дамам и просто встречным.
Сейчас его друзья собирают эти клочки, чтобы сделать из них книгу, в которой Константина Махныткина узнают так, как должны были узнать при жизни. А каким? Менестрелем со старым баяном, бродячим философом, фантазёром?
Один из его друзей, Григорий Глазов, — организатор издания. Вспоминает, как тот знакомился: «Представлялся Костей. А по отчеству? У поэтов нет отчеств, говорит».
В будущую книгу войдут около 90 стихотворений и поэм. Книги передадут в местные библиотеки. За тиражом не гонятся, лучше вложатся в полиграфию получше. Заработать тоже не хотят — в ход, говорят, пошли уже собственные деньги.
Каждая глава начинается с небольшого текста, иногда от имени автора. Сохранить прямую речь самого свободного в своей эксцентричности поэта помогла Ольга Солнышкина, сделав в 2013 году его интервью-монолог для журнала «Матрёшка».
Помогает изданию Александр Секрет — первый верстальщик газеты «Сергиевские ведомости». С местными газетами у Константина Махныткина была особая связь: почти в каждой редакции расскажут истории, как вваливался к ним человек, казалось, чаще говорящий рифмами, чем обычными словами. Другие бы испугались его горящих глаз и громкого голоса, но только не те, кто его знал и с кем он дружил, с кем обменивался городскими новостями.
Часть стихов сохранилась у главного редактора «Сергиевских ведомостей» Сергея Большакова, часть — у художника Виктора Багрова и режиссёра Вячеслава Смирнова. В этих строках автор более откровенен и даёт больше подробностей о своей жизни, чем говорили за его спиной, — и это хорошо, потому что таким образом, через хорошую книгу, он войдёт в нашу память как человек со слабостями и странностями, но человек живой и достойный внимания.
Узнать, как помочь изданию, можно, написав Григорию по адресу Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра. (с темой «Махныткин»).
Крещение Господне
Крещение Господне,
Свадьба на пути.
Ясный день сегодня,
Я — опять один.
Солнышко, морозец,
Воду все несут.
Я — размяк. Не грозен.
Я — не Страшный суд.
Грешник, как и все, я,
В церкви был крещён.
Пусть живёт Рассея!
Ею и прощён.
Хотелось бы сказать о самом главном...
Хотелось бы сказать о самом главном
Без посвящений, позы и вранья.
Нет, не о том, что может обернуться славой,
О славе вправе грезить лишь маньяк.
Так что же главное: твой долг? Любовь? Работа?
Семья и продолжатель рода — сын?
Ничем не ущемлённая свобода?
Луг на рассвете в капельках росы?
А может, главное — в твоём предназначеньи
Оставить след средь судеб, мыслей, дел
И в яростном порыве увлеченья
Судьбой начертанный преодолеть предел?
Да, бесконечен будет список этот,
И выделить важнее что в нём — не берусь.
Всецело солидарен я с Поэтом,
Признавшим главным часть Земли
с названьем кратким — Русь!
Реке юности
Осень дождь моросящий уронит
На луга и леса окрест.
Затоскует речушка Проня.
Да. Невесело в ноябре.
И проносятся мысли роем,
Те, что стыни осенней подстать.
Это всё — одиночество, Проня,
Это то, что нам не наверстать.
Мы по-разному жизнь нашу строим.
И удачникам нас не понять.
Ты напрасно тоскуешь, Проня,
Нам дано ещё юных пленять.
В жизни есть что-то главное, кроме
Общепризнанных благ и удобств.
Ты ведь знаешь об этом, Проня,
Ведь и ты была молодой.
Это главное я проворонил,
Упустил у твоих мостов.
Не я первый, не так ли, Проня,
С болью плачусь тебе о том?..
И, когда седины снег покроет,
Подводя бренной жизни итог,
Может быть, осознаю, эх, Проня,
Что же в юности я не сберёг…
Апрель
В глазах: смешинки-искорки,
А на губах — улыбочка.
Ласкает прядь пушистую
Игривый ветерок.
Мелькают ножки быстренько,
И белый плащ в накидочку.
Мадонною Пречистою
Девчушка-стригунок.
От взглядов перекрестия
Легонько разрумянившись,
Хоть дела до них нету ей, —
Только бы успеть в кино!
И, воплощеньем мести, он,
Во всех грехах покаявшись,
У входа с сигаретою,
Погасшею давно.
***
Художнику В. Багрову
Пасхальная седмица,
Морозец. Синь небес.
Зашёл я подивиться,
Но не в дремучий лес,
К Маэстро в мастерскую.
И впрямь — здесь чудеса!
И впрямь — душа ликует!
Я в оторопи сам!
Картины и кувшины,
На полке — туески.
Здесь мера — не аршины,…
Ты — Русич!
Или — Скиф?
Для творческой богемы
Надёжнейший здесь кров,
Быть может,
ты и гений,
Но для меня — Багров!
