Идущий сейчас в прокате фильм Алексея Германа "Трудно быть богом" — самая странная, самая жёсткая, самая натуралистичная картина на свете. После фильма хочется отряхнуться и помыться, а концовка на несколько часов кряду оставляет ощущение просто физической тошноты с пониманием, что ты сейчас побывал где-то далеко и заглянул за край. Жанра "документальная фантастика", кажется, до сих пор не существовало — но по-другому охарактеризовать всё это сложно.
С "большими" картинами, снятыми по выдающимся литературным произведениям, так бывает: писатель хотел сказать одно, а режиссёр, будучи личностью не меньших масштабов, переосмыслил и выдал что-то совсем иное, по смыслу почти противоположное. Так было с "Солярисом": Лем, по его словам, писал книгу о том, как велик и прекрасен Космос, а у Тарковского вышло, что человеку нужен человек. Что-то подобное можно сказать и про последний фильм Германа: от прекраснодушия повести Стругацких не осталось и следа, а положительных героев в картине, кажется, нет вовсе.
Фильм очень нарочито, хлёстко, без анестезии погружает нас в Средневековье — но не то, которое мы привыкли воображать по рыцарским романам, а совсем иное, где беспросветная грязь и бессмысленная жестокость — главный смысл и единственное содержание жизни. Оптимизма и бодрости там нет и в помине, а надежда на Возрождение кажется нелепой химерой, ошибкой переводчиков с ируканского на эсторский.
Для тех, кто не читал оригинальной повести братьев Стругацких, понять содержание фильма, на мой взгляд, будет крайне затруднительно, поскольку внятный сюжет и вразумительная канва событий там отсутствуют. В фильме нет фильма — есть набор кадров, изумительно правдоподобных, с необыкновенной проработкой всех даже самых мелких деталей. Мы словно подсматриваем в замочную скважину или видим запись реальных событий, зафиксированных случайным свидетелем. Да и был ли там сценарий, актёры, режиссёр, съёмочная бригада? Или просто камеру каким-то чудом забросило в наше прошлое, будущее или параллельное пространство, а потом кто-то вынул её обратно, проявил плёнку и склеил в случайном порядке?
Место действия — королевство Арканар, расположенное на далёкой планете, где цивилизация отстала от земной лет на восемьсот. Ушедшие далеко в развитии земляне стремятся ускорить тамошний прогресс, для чего высаживают десант из нескольких десятков специалистов по экспериментальной истории. Они внедряются в общество и пытаются воздействовать на него, не раскрывая себя.
Все события разворачиваются вокруг одного человека — благородного дона Руматы Эсторского в исполнении Леонида Ярмольника. В Арканаре происходит жестокая реакция: университеты закрыты и сожжены, умников и книгочеев уничтожают как бешеных собак, топя их в нужниках (обязательно вниз головой), выпуская им кишки или развешивая в петлях на перекладинах и деревьях.
Румата, будучи землянином, пытается этому помешать и спасти хоть какое-то количество тех, кто несёт в себе искру настоящего разума и таланта. Но всё бесполезно: одни сменяют других, чёрные — серых, круговорот свершается без принципиальных изменений. Раб и господин могут поменяться местами, но всё равно остаться господином и рабом.
Если когда-нибудь в кинотеатрах научатся воспроизводить не только свет и звук, но и запахи — "Трудно быть богом" из "кино не для всех" превратится в "кино для самых стойких", а для просмотра будут выдавать нашатырный спирт в специальных одноразовых флакончиках. Дух в фильме Алексея Германа явно стоит очень тяжкий. Арканар смердит и утопает в грязи от постоянных дождей, а у людей нечисты не только тела и мысли, но и души. Грязь, грязь, грязь, всюду грязь, человек человеку волк, и нет для жителей той планеты никакого просвета и спасения. Аминь, братцы, вы ошиблись — одна найденная в замке фреска совсем не предполагает в будущем обязательных Лувра и Третьяковки, а адепты мира и прогресса могут ведь и попадать впросак, вам никто ничего не обещал.
Говорят, что это — фильм-притча. Наверное, так и есть: когда-то мы БЫЛИ такими и мы МОЖЕМ стать такими опять. Это фильм-антиутопия, в котором, как в картинах Босха, каждый может разглядеть свой персональный ад и отшатнуться. Это фильм-предупреждение — но о чём, каждый решит для себя сам. Ключевой диалог в картине, как и в повести, остаётся неизменным:
— Тогда, господи, сотри нас с лица земли и создай заново более совершенными... или, ещё лучше, оставь нас в нашем гниении.
— Сердце моё полно жалости, — медленно сказал Румата. — Я не могу этого сделать.
Александр ГИРЛИН
