Моя Россия назначает мне встречу в 5 часов 10 минут утра на первой платформе станции Сергиев Посад. В это время в город приезжает поезд дальнего следования, и сегодня он из Архангельска.
Состав длинный, занимает всю пассажирскую платформу и краем заходит на служебную низкую, ту что построили в стороне. Открывается дверь, выходит проводник. Для меня он сегодня — посол заповедной России, видевший не только её парадную сторону.
Сегодня на север, завтра на юг. Он знает, сколько раз сменится лес от Няндомы до Шалакуши, видит, сколько новых мостов построили за десять лет, на слух отличит липецкий говор от белгородского, а по тому, что едят в дороге пассажиры его вагона, оценит, как меняется благосостояние среднестатистического россиянина.
Он знает, как говорить и с барышней, и с хулиганом. Замечает, насколько чаще россияне стали улыбаться. Меньше ли пьют и курят. Знает, за кого голосуют. Видит, сколько выпускников берут билет в один конец до Москвы. Именно это мне особенно интересно накануне праздника одной большой и такой разной страны.
В Сергиевом Посаде останавливаются несколько поездов дальнего следования: те, что идут в Вологду, Архангельск и соседний с ним Северодвинск. И ещё за полчаса до архангельского тут побывал поезд из Кинешмы, в рассветные 4:46. Остановка длится две минуты, и половина этого времени уходит только на то, чтобы объяснить проводнику, чего я от него хочу.
}} Первый опыт общения с воображаемой Россией был не самым удачным. Одетый в форму РЖД мужчина из первого вагона скептически слушает, делает паузу и говорит, что давать комментарии ему не велит начальство
Ну вот, начались бюрократические проволочки, думаю, — всё как в жизни. Обратитесь, говорит, в третий вагон, он штабной, там дадут все необходимые справки.
Хождения по «кабинетам» ни к чему не привели. Штабной вагон — то есть местная администрация — закрыт. Неприёмный час, наверное. Поезд свистнул и мягко тронулся в сторону Москвы.
Тот же архангельский поезд в другое утро. Подозревая, что в глубинке России — то есть состава — народ попроще, я не ломлюсь в официозный первый вагон, а ищу проводников в хвосте.
Совсем другая картина. Милая проводница Екатерина говорит охотно, сравнивает нынешнего пассажира с тем, что был лет десять назад: «Народ стал более такой, культурный. После себя оставляют чище, чем раньше». Большого оттока народа с Севера она не видит: пассажиров столько же, сколько и раньше, потому что «их там устраивает всё, и северные зарплаты». Последние слова летят уже на ходу — прошли ровно две минуты, РДЖ работает, как часы.
Архангельский поезд останавливается в Посаде по чётным дням — в нечётные вместо него приезжает северодвинский. И что-то с работой в последнее время в Северодвинске неважно, судя по словам проводницы этого поезда. Среди её пассажиров много тех, кто едут в Москву на заработки.
}} Вернусь вечером, в шесть часов здесь будет поезд на Вологду. Проводник Илья — белые волосы, белые брови — сравнивает города. У москвичей по-прежнему завышенная самооценка, питерские — культурные, а северные вологодскиемурманские — душевные. «А вы сами откуда? — спрашиваю. — Из Вологды». И снова последняя фраза на ходу: «Но и те, и другие, и третьи сейчас стали добрее, кажется»
Подъезжает ночной северодвинский поезд — у него впереди почти сутки дороги на Север. Спрашиваю, больше ли проблемных пассажиров, буйных и просто хулиганов попадаются. «Курить — курят, пьяных всё меньше и меньше. Когда есть сотрудники полиции, то ехать спокойнее. Проблема в том, что они с нами ездят не всегда. Пожелание, чтобы у них было своё купе».
Прошли сутки, и снова рандеву с Россией. В окно вижу: места в вагоне-ресторане заняты через одно, а то и реже. «Какую еду берут из дома ваши пассажиры?» — вопрос сосредоточенному проводнику из соседнего с рестораном вагона, что через сутки будет в Архангельске. Драгоценную минуту из двух, что отведены для общения, он потратил, выясняя, не снимаю ли я его скрытой камерой. «Вагон плацкартный. Едят, что позволяют финансы, — картошку и доширак. От других комментариев воздержусь».
Чтобы не прощаться на грустной ноте, немного о том, что видно из окна поезда, который едет в глубинку России, и не только на Север. «Много красивых старых вокзалов, именно зданий. Это надо видеть», — пробиваются через стук колёс слова проводницы уже не упомнишь из какого города, и снова сказанные на ходу.
Владимир Крючев
Фото автора
