Гагарин как православный русский человек. К 85-летию первого космонавта.

"В крестьянской семье Алексея Ивановича и Анны Тимофеевны Гагариных было четверо детей: Валентин, Зоя, Юрий и Борис. Отец плотничал, мать работала в колхозе животноводом. Юрий родился 9 марта 1934 года. До войны жили в селе Клушино Смоленской области. Много пришлось хлебнуть горя в военные годы. Пережили тяготы оккупации, голод, издевательства фашистов. Из дома их выгнали – вырыли землянку. Старших детей – Валентина и Зою – угнали в Германию, к счастью, им удалось бежать и примкнуть к нашим войскам. Чуть не погибли младшие – Юра с Бориской.

Родители воспитывали примером своей жизни, да и словом наставляли. Случалось, наказывали, но всегда главной целью было, чтобы ребята поняли, как поступать нельзя и почему. Труду учили, скромности, порядочности, помогать тем, кому необходима помощь, как бы тяжело тебе самому не было. «Помогают тогда, когда помощь нужна», – говорил отец. Делились последним с теми, кто нуждался, хотя голодали сами. За успехи детей поощряли, но всегда с оговоркой, что нельзя зазнаваться.

После войны семья перебралась в Гжатск. Примечательно, что как раз в те годы настоятелем единственного действующего храма Гжатска был назначен (в 1948-м году) известный подвижник благочестия Русской Православной Церкви – игумен Никон (Воробьев). Очень вероятно, что родители Юрия Гагарина (а они веровали в Господа) с о. Никоном общались, а может быть, и сам Юрий. «У родителей Гагарина иконы висели в красном углу в большой комнате и на кухне. После полёта к Алексею Ивановичу пришло руководство из райкома: мол, у вас сын — космонавт, а в доме иконы висят. Но он иконы не снял… Я Юрия Гагарина и в то время всегда только крёстным звала. Бабушка рассказывала мне, как 13-летний Юра в храме носил меня на руках вокруг крестильной купели. Он и своих двух дочек маленькими крестил», – вспоминает Тамара Филатова, племянница Юрия, дочь его сестры Зои.

...В 1964-м году Гагарин вместе с двумя товарищами съездил в Троице-Сергиеву Лавру. Переоделись в гражданское, думал – не узнают. Но, конечно, узнали, обступили. Их «спас» наместник, увел к себе. Провел по Лавре, к святыням. В церковно-археологическом кабинете Гагарин долго стоял у макета храма Христа Спасителя, сказал: «Какую красоту разрушили»! И, выступая в декабре 1965 года на пленуме ЦК ВЛКСМ, с трибуны предложил восстановить этот храм, как памятник победы в войне с Наполеоном, и Триумфальную арку. Президиум буквально чуть со стульев не попадал. Объявили перерыв. Брежнев тогда замял этот эпизод.

Сейчас можно услышать: а что он такого сказал? Да он же не предлагал восстановить храм как храм, а только как памятник войны 1812 года. Таких людей хочется в ответ спросить: а вы вообще представляете себе ту эпоху? То, что Гагарин сказал и как сказал, свидетельствует о его безусловной смелости и большом уме. Да только так и можно было сказать! Точнее, даже так нельзя. И если бы это сказал не первый космонавт, а кто-то другой, то поплатился бы очень большими неприятностями.

В той же поездке в Лавру был такой эпизод, о котором вспоминает его спутник Валентин Петров, полковник ВВС в отставке, доцент Военно-воздушной академии: «Когда мы возвращались в тот раз из Лавры, Юра мне неожиданно сказал: ‟Валентин, вдумайся в слова: Иже еси на небеси”. Я распахнул глаза: ‟Юрий Алексеевич, вы что, молитвы знаете?!” Он говорит: ‟А ты думаешь, один ты их знаешь?”».

Несколько раз вместе с матерью Гагарин бывал у известной православной подвижницы схимонахини Макарии (Артемьевой). Старица говорила: «Он очень, очень хороший. Простой, как ребенок». Раз сказала ему: «Не летай больше. Тебе нельзя больше летать». Когда он погиб, старица Макария позвала священника, попросила заочно отпеть. Молилась об упокоении его души."  

Из статьи "Юрий Гагарин. Сила – в любви" (http://rys-strategia.ru/publ/1-1-0-4806  ).

См. также публикацию "Космонавтика и Православие" (http://www.sergiev.ru/blog/konsmirnov/kosmonavtika-i-pravoslavie ).